Стихотворение «Июль апрелю» — Марина Цветаева. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. Марина Цветаева — Июль апрелю. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого ствола. Июль — апрелю. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого ствола.
Июль апрелю
Почему же ничто в этом мире Не утоляет? И рубины, и розы, и лица, — Все вблизи безнадежно тускнеет. Наше сердце о книги пылится, Но не умнеет. Вот и юг, — мы томились по зною… Был он дерзок, — теперь умоляет… Почему же ничто под луною Не утоляет?
Копирование материалов на другие интернет-ресурсы с аналогичной тематикой запрещено. Отметим, что все опубликованные стихотворения являются общественным достоянием в соответствии со статьями 1281 и 1282 Гражданского кодекса Российской Федерации. Однако, мы продолжаем защищать авторские права на наши аналитические материалы и другие тексты, которые являются результатом труда нашей команды. Будем благодарны, если Вы уважите права авторов и не будете копировать материалы с нашего сайта без предварительного согласия и указания ссылки на источник.
Вам струистые кудри клонить в водоем, Вам, дриадам, кружить по аллее… Но и нас, своенравные девочки-феи, Помяните в апреле своем!
Вот летит чрез кочки Приемыш чопорной вдовы, Как Диоген, живущий в бочке. Светлее солнца тронный зал, Вдруг — нищий! Он сказал: «Позвольте, я наследник трона! О, золотые времена. Где взор смелей и сердце чище!
Июль апрелю
| Читать онлайн «Полное собрание стихотворений», Марина Цветаева – Литрес, страница 6 | Главная Цветаева Июль-Апрелю. Цветаева Июль-Апрелю. Френки Шоу — История 51:34. Светлана Сурганова — Реквием 04:34. |
| Марина Цветаева - Июль апрелю: читать стих, текст стихотворения полностью - Классика на РуСтих | Стихотворение «Июль апрелю» — Марина Цветаева. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. |
| Июль апрелю | Красивые и трогательные поздравления на каждый праздник в стихах, прозе, СМС; Самые лучшие и популярные стихи великих поэтов классиков; Современная литература. |
Марина Цветаева — Июль - апрелю
Смешно, не правда ли, поэт, Их обучать домашней роли. Они бегут от рабской доли: В кошачьем сердце рабства нет! Как ни мани, как ни зови, Как ни балуй в уютной холе, Единый миг — они на воле: В кошачьем сердце нет любви! Молитва морю Солнце и звезды в твоей глубине, Солнце и звезды вверху, на просторе. Вечное море, Дай мне и солнцу и звездам отдаться вдвойне Сумрак ночей и улыбку зари Дай отразить в успокоенном взоре.
Что деревья шумят, что журчат водопады Понимали и мы — на заре! Вам струистые кудри клонить в водоем, Вам, дриадам, кружить по аллее… Но и нас, своенравные девочки-феи, Помяните в апреле своем!
Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого ствола. Вы листочку сродни и зеленой коре, Полудети еще и дриады. Что деревья шумят, что журчат водопады Понимали и мы -- на заре! Вам струистые кудри клонить в водоем, Вам, дриадам, кружить по аллее...
Взгляни на меня! Слышит царевич: «Я царская дочь! Хочешь провесть ты с царевною ночь? Вышла младая потом голова; В косу вплелася морская трава.
МАРИНА ЦВЕТАЕВА – "ИЮЛЬ АПРЕЛЮ"
апрелю» - читайте стихотворение Марины Цветаевой. Стих о природе, о весне, о лете и временах года. Текст «Июль - апрелю» опубликован полностью, комментируйте и голосуйте за. Видео автора «Фан-клуб «МаксМоро»» в Дзене: Друзья, этот ролик для любителей поэзии и ценителей творчества Марины Цветаевой. Стихотворение "Июль апрелю". Так текут ваши слезы в апреле. - В них весеннему дань и прости колыбели - И печаль молодого ствола. Июль - апрелю. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели. И печаль молодого ствола. Июль — апрелю Марина Цветаева. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого ствола.
Июль – апрелю
| Июль — апрелю (Цветаева) — Викитека | Марина Цветаева — Июль апрелю текст слова. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого ствола. |
| «Времена года» - пейзажная лирика : «Июль - Апрелю» : Цветаева Марина | Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого ствола. Вы листочку сродни и зеленой коре. |
Марина Цветаева — Июль апрелю: Стих
Марина Цветаева. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого ствола. Вы листочку сродни и зеленой коре, Полудети еще и дриады. Что деревья шумят, что журчат водопады Понимали и мы — на заре!
Отметим, что все опубликованные стихотворения являются общественным достоянием в соответствии со статьями 1281 и 1282 Гражданского кодекса Российской Федерации. Однако, мы продолжаем защищать авторские права на наши аналитические материалы и другие тексты, которые являются результатом труда нашей команды. Будем благодарны, если Вы уважите права авторов и не будете копировать материалы с нашего сайта без предварительного согласия и указания ссылки на источник.
Мы ценим вашу поддержку и понимание.
В тот вечер случилось ведь — странно, Мы не знаем грядущего мига! И комната стала каютой, Где душа говорит с тишиною... Он плыл, убаюкан волною, Окруженный волненьем и смутой. Дорогие, знакомые виды Из рам потемневших кивали, А за окнами там проплывали И вздыхали, плывя.
Было больше их в сердце, чем в небе сияющих звезд. Лучезарного дня после стольких мучений ждала я, Получила лишь крест. Что горело во мне? Назови это чувство любовью, Если хочешь, иль сном, только правды от сердца не скрой Я сумела бы, друг, подойти к твоему изголовью Осторожной сестрой. Я кумиров твоих не коснулась бы дерзко и смело, Ни любимых имен, ни безумно-оплаканных книг.
Как больное дитя я тебя б убаюкать сумела В неутешенный миг. Сколько светлых возможностей, милый, и сколько смятений! Было больше их в сердце, чем в небе сияющих звезд... Но во имя твое я без слез — мне свидетели тени — Поднимаю свой крест. Днем утоляет и лечит рассудок, Вечером — нет.
Бродят шаги в опечаленной зале, Бродят и ждут, не идут ли в ответ. Вечером — нет. В мои глаза несмело Ты хочешь заглянуть. За лугом солнце село... Мой мальчик, добрый путь!
Любви при первой встрече Отдайся и забудь. Уж на балконе свечи... Успокоенье — сердцу, Позволь ему уснуть! Я распахнула дверцу... Но и у нас есть улыбка, и наша Тайна темней.
Тень Эвридики и факел Гекаты, — Всё промелькнет, исчезая в одном. Наша победа: мы вечно богаты Новым вином! Где сонмы ангелов летают стройно, Где арфы, лилии и детский хор, Где всё покой, я буду беспокойно Ловить твой взор. Виденья райские с усмешкой провожая, Одна в кругу невинно-строгих дев, Я буду петь, земная и чужая, Земной напев! Воспоминанье слишком давит плечи, Настанет миг, — я слез не утаю...
Ни здесь, ни там, — нигде не надо встречи, И не для встреч проснемся мы в раю! Я вся дрожу, я поняла, Они поют: «и здесь и там». Улыбка просится к устам, Еще стремительней хвала... Как ошибиться я могла? Они поют: «не здесь, а там».
О, пусть сияющим крестам Поют хвалу колокола... Я слишком ясно поняла: «Ни здесь, ни там... Ни здесь, ни там». Мы увидимся, будь же чиста». Я учителю молча внимала.
Был он нежность и ласковость весь. Он о «там» говорил, но как мало Это «там» заменяло мне «здесь»! Тишина посылается роком, — Тем и вечны слова, что тихи. Говорил он о самом глубоком, Баратынского вспомнил стихи; Говорил о игре отражений, О лучах закатившихся звезд... Я не помню его выражений, Но улыбку я помню и жест.
Ни следа от былого недуга, Не мучительно бремя креста. Только чистые узрят друг друга, — Мой любимый, я буду чиста! Он с тайным и странным участьем В их детские сны заглянул. И, сладким предчувствием ранен Каких-то безудержных гроз, Спросил он, и был им так странен Его непонятный вопрос. Оне, притаясь, промолчали И молча порвали звено...
За миг бесконечной печали Да будет ему прощено! Но по-новому грустно и странно Вечерами молчали оне. Что же осталось от блещущих дней? Новый портрет в галерее портретов, Новая тень меж теней. Несколько строк из любимых поэтов, Прелесть опасных, иных ступеней...
Вот и разгадка таинственных дней! Лишний портрет в галерее портретов, Лишняя тень меж теней. Пусть твердим мы: «Твоя, вся твоя! Эти речи в бреду не обманны, не лживы, Разве может солгать, — ошибается бред! Но проходят недели, — мы живы, Забывая обет.
В этот миг расставанья мучительно-скорый Нам казалось: на солнце навек пелена, Нам казалось: подвинутся горы, И погаснет луна. В этот горестный миг — на печаль или радость — Мы и душу и сердце, мы всё отдаем, Прозревая великую сладость В отрешенье своем. К утешителю-сну простираются руки, Мы томительно спим от зари до зари... Но за дверью знакомые звуки: «Мы пришли, отвори! Наше сердце смеется над пленом, И смеется душа!
Розовый закат Ласкал дрожащие листы, Кидая луч на темный скат И темные кресты. Лилось заката торжество, Смывая боль и тайный грех, На тельце нежное Того, Кто распят был за всех. Закат погас; в последний раз Блеснуло золото кудрей, И так светло взглянул на нас Малютка Назарей. Мой друг, незнанием томим, Ты вдаль шагов не устреми: Там правды нет! Будь вечно с Ним И с нежными детьми.
И, если сны тебе велят Идти к «безвестной красоте», Ты вспомни безответный взгляд Ребенка на кресте. Уезжай, уезжай же, мой рыцарь, На своем золотистом коне! В неизвестном, в сияющем свете Помяни незнакомку добром! Уж играет изменчивый ветер Золотым и зеленым пером. Здесь оконца узорные узки, Здесь и утром портреты в тени...
На зеленом, на солнечном спуске Незнакомку добром помяни! Видит Бог, от судьбы не укрыться. Чья-то тень замелькала в окне... Мы на заре клянемся только розой, Но в поздний час мы дышим резедой. Один в пути пленяется мимозой, Другому ландыш мил, блестя в росе.
Недовольство собою и миром и всем! Слишком много я им улыбалась при встрече, Улыбалась, не зная зачем. Слишком много вопросов без жажды За ответ заплатить возлиянием слез. Говорили, гадали, и каждый Неизвестность с собою унес. Слишком много потупленных взоров, Слишком много ненужных бесед в терему, Вышивания бисером слишком ненужных узоров.
Вот гирлянда, вот ангел... К чему? Ах, какая усталость! Как слабы Наши лучшие сны! Как легка в обыденность ступен Я могла бы уйти, я замкнуться могла бы...
Я Христа предавала весь день! В тихую пристань, где зыблются лодки, И, отдыхая, грустят корабли. Дай мне руку, пугливая детка! Я с тобою, твой рыцарь и друг, Ты тихонько дрожишь почему-то. Не ломай своих рук, А плащом их теплее закутай.
Много странствий он видел и чащ, В нем от пуль неприятельских дыры Ты закутайся в плащ: Здесь туманы ползучие сыры, Здесь сгоришь на болотном огне! Беззащитные руки ломая, Ты напомнила мне Ту царевну из дальнего мая, Ту, любимую слишком давно, Чьи уста, как рубины горели... Предо мною окно И головка в плену ожерелий. Нежный взор удержать не сумел, Я, обняв, оторвался жестоко... Как я мог, как я смел Погубить эту розу Востока!
С темной веткою шепчется ветка, Небосклон предрассветный серей. Дай мне руку скорей На прощанье, пугливая детка! И я, как рыцарь без пера, Увы, без шлема и без шпаги! Его в поход умчали флаги, Фанфары смех и боя пыл, И он, счастливый, позабыл Письмо на розовой бумаге. Оно погибло на огне, Но шелестит при каждом шаге, Письмо на розовой бумаге Уж не на мне оно, — во мне!
Пусть забывает в дальней саге Печальный рыцарь грусть свою, — Ах, я в груди его таю, Письмо на розовой бумаге! Я трепетала каждой жилкой Среди безмолвия ночного, Над жизнью пламенной и пылкой Держа задумчивый фонарь... Я не жила, — так было встарь. Что было встарь, то будет снова. Ты трепетала каждой жилкой Среди безмолвия ночного, Над жизнью пламенной и пылкой Держа задумчивый фонарь...
Ты не жила, — так было встарь. Что было встарь, — не будет снова. Улыбался скрипач. Без конца к утомленным губам возвращалась улыбка. Странный взгляд посылала к эстраде из сумрачной ложи Незнакомая дама в уборе лиловых камней.
Взгляд картин и теней! Неразгаданный взгляд, на рыдание скрипки похожий. К инструменту летел он стремительно-властно и прямо Стон аккордах — и вдруг оборвался томительный плач... Улыбался скрипач, Но глядела в партер — безучастно и весело — дама. Ты видишь сам, какой нежданной сказкой Ты встречен здесь».
Останься, друг! О, не буди! На улицах морозно... Нам нужен сон! Опять под музыку на маленьком диване Звенит-звучит таинственный рассказ О рудниках, о мертвом караване, О подземелье, где зарыт алмаз.
Улыбка сумерек, как прежде, в окна льется; Как прежде, им о лампе думать лень; И уж опять из темного колодца Встает Ундины плачущая тень. Да, мы по-прежнему мечтою сердце лечим, В недетский бред вплетая детства нить, Но близок день, — и станет грезить нечем, Как и теперь уже нам нечем жить! Но, чтоб о нем, ушедшем, не грустить, Мы слишком стары! Был замок розовый, как зимняя заря, Как мир — большой, как ветер — древний. Мы были дочери почти царя, Почти царевны.
Отец — волшебник был, седой и злой; Мы, рассердясь, его сковали; По вечерам, склоняясь над золой, Мы колдовали; Оленя быстрого из рога пили кровь, Сердца разглядывали в лупы... А тот, кто верить мог, что есть любовь, Казался глупый. Однажды вечером пришел из тьмы Печальный принц в одежде серой. Он говорил без веры, ах, а мы Внимали с верой. Рассвет декабрьский глядел в окно, Алели робким светом дали...
Ему спалось и было всё равно, Что мы страдали! Мы слишком молоды, чтобы забыть Того, кто в нас развеял чары. Но, чтоб опять так нежно полюбить Мы слишком стары!
Хочешь провесть ты с царевною ночь? Вышла младая потом голова; В косу вплелася морская трава. Синие очи любовью горят; Брызги на шее, как жемчуг, дрожат.
Мыслит царевич: «Добро же!
Марина Цветаева
Написан очерк о Мандельштаме В «Истории одного посвящения» Марина Цветаева писала: «Не знаю, нужны ли вообще бытовые подстрочники к стихам: кто - где - когда - с кем и при каких обстоятельствах —... Недаром я — вовсе не из посмертной женской гордости, а из какой-то последней чистоты совести — никогда не проставляла посвящений... Поверх голов — к Богу! По крайней мере к ангелам.
Молитва морю Солнце и звезды в твоей глубине, Солнце и звезды вверху, на просторе.
Вечное море, Дай мне и солнцу и звездам отдаться вдвойне Сумрак ночей и улыбку зари Дай отразить в успокоенном взоре. Вечное море, Детское горе мое усыпи, залечи, раствори. Влей в это сердце живую струю, Дай отдохнуть от терпения — в споре. Вечное море, В мощные воды твои свой беспомощный дух предаю!
Напоминаем: На нашем сайте запрещена ненормативная лексика. В мире и так достаточно грязи, давайте делать мир лучше! В коментариях отвечайте всегда [... Голосуйте здесь: Активные дуэли.
Улыбка сумерок, как прежде, в окна льется; Как прежде, им о лампе думать лень; И уж опять из темного колодца Встает Ундины плачущая тень. Да, мы по-прежнему мечтою сердце лечим, В недетский бред вплетая детства нить, Но близок день, — и станет грезить нечем, Как и теперь уже нам нечем жить! Декабрьская сказка Мы слишком молоды, чтобы простить Тому, кто в нас развеял чары. Но, чтоб о нем, ушедшем, не грустить, Мы слишком стары! Был замок розовый, как зимняя заря, Как мир — большой, как ветер — древний. Мы были дочери почти царя, Почти царевны.
Цветаева Марина - Июль — апрелю
«Июль апрелю» — Марина Цветаева. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и — читать текст стихотворения полностью. «Июль — апрелю». Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели. И печаль молодого ствола. 7 апреля 2002 г., вторник, 25 ноября 2008 г. Три с половиной дюжины разнообразных будд в полукругу. На специальном столике в гостиной у соседки сверху. О, апрель незабвенный-Тверская, Колыбель нашей юности ты! В пятнадцать лет.
Июль - апрелю
Ответственность за содержание произведений закреплена за их авторами на основании правил публикации и российского законодательства. Портал выступает в качестве информационного посредника.
Дрожат на люстрах огоньки... Как хорошо за книгой дома! Том в счастье с Бэкки полон веры. Вот с факелом Индеец Джо Блуждает в сумраке пещеры... Мне страшно!
Марина Цветаева. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого ствола. Вы листочку сродни и зеленой коре, Полудети еще и дриады. Что деревья шумят, что журчат водопады Понимали и мы — на заре!
Чтоб врагами были тигры И орлы! Чтобы пел надменный голос: «Гибель здесь, а там тюрьма! Я несусь, — за мною пасти, Я смеюсь, — в руках аркан... Чтобы рвал меня на части Ураган! Чтобы все враги — герои! Чтоб войной кончался пир! Чтобы в мире было двое: Я и мир! Я тихонько чулки натянула И скользнула к окну. Я — мятежница с вихрем в крови, Признаю только холод и страсть Я читала Бурже: нету счастья Вне любви! За один его пламенный взгляд На колени готова упасть я! Но родители нашего счастья Не хотят... Мы непокорные сердца. Мы молоды. Нас трое. Мы за уроком так тихи, Так пламенны в манеже. У нас похожие стихи И сны одни и те же. Служить свободе-наш девиз, И кончить, как герои. Мы тенью Шиллера клялись. Он не изменит гордой позы, Поклонник Байрона, — он горд. В саду из бархата и блесток Шалит с пастушкою амур. Не улыбается подросток, Поклонник Байрона, — он хмур. За окном плесканье весел, На подоконнике букет... Он задрожал, он книгу бросил. Прости поклоннику, поэт! Зовет меня на скалы Мой маленький герой. Уж открывает где-то Зеленый глаз маяк. Печально ждет ответа Мой маленький моряк. Уж в зеркале залива Холодный серп блестит. Вздыхает терпеливо Мой маленький бандит. Сердечко просит ласки, - Тому виною март. И вытирает глазки Мой маленький Баярд. Девочка тихо стоит у дверей, Девочка ждет. Серые тучи, а думы серей, Дума: «Придет? Не придет? С каждым мгновеньем, летящим вперед, Детское сердце мудрей. Долго ли, мальчик, у первых дверей Девочка ждет? О, почему за дарами К Вам потянулась рука? Не выдает заколдованный лес Ласковой тайны мне снова. О, почему у земного Я попросила чудес? Чьи-то обиженно-строги черты И укоряют в измене. О, почему не у тени Я попросила мечты? Вижу, опять улыбнулось слегка Нежное личико в раме. О, почему за дарами К вам потянулась рука? Настоящее, первое счастье Не из книг! В январе на заре было горе, Длилось — час. Настоящее, горькое горе В первый раз! Мы плачем о темной передней, Где канделябра никто не зажег; Плачем о том, что на крыше соседней Стаял снежок; Плачем о юных, о вешних березках, О несмолкающем звоне в тени; Плачем, как дети, о всех отголосках В майские дни. Только слезами мы путь обозначим В мир упоений, не данный судьбой... И над озябшим котенком мы плачем, Как над собой. Отнято все, — и покой и молчанье. Милый, ты много из сердца унес! Но не сумел унести на прощанье Нескольких слез. Сброшен крест! Иду искать под новым бредом И новых бездн и новых звезд, От поражения — к победам! Aeternum vale! Дух окреп И новым сном из сна разбужен. Я вся — любовь, и мягкий хлеб Дареной дружбы мне не нужен. Aetemum vale! В путь иной Меня ведет иная твердость. Меж нами вечною стеной Неумолимо встала — гордость. Где-то в горах огоньки, Видно, душа над могилой. Синие глазки у милой И до плечей завитки. Облаком пар из пекарен, Воздух удушливый прян, Где-то рокочет фонтан, Что-то лопочет татарин. Жмутся к холодной щеке Похолодевшие губки; Нежные ручки так хрупки В похолодевшей руке... В чьем опьяненном объятьи Ты обрела забытье, Лучшее сердце мое, Девочка в розовом платье. Мой долг До брачного венца Не забывать, что всюду — волк И помнить: я — овца. Мечтать о замке золотом, Качать, кружить, трясти Сначала куклу, а потом Не куклу, а почти. В моей руке не быть мечу, Не зазвенеть струне. Я только девочка, — молчу. Ах, если бы и мне Взглянув на звезды знать, что там И мне звезда зажглась И улыбаться всем глазам, Не опуская глаз! Кто для Аси нужнее Марины? Милой Асеньки кто мне нужней? Мы идем, оживленные, рядом, Всё впивая: закат, фонари, голоса, И под чьим-нибудь пристальным взглядом Иногда опуская глаза. Только нам огоньками сверкая, Только наш он, московский вечерний апрель. Взрослым — улица, нам же Тверская- Полу взрослых сердец колыбель. Колыбель золотого рассвета, Удивления миру, что утром дано... Вот окно с бриллиантами Тэта, Вот с огнями другое окно... Всё поймем мы чутьем или верой, Всю подзвездную даль и небесную ширь! Возвышаясь над площадью серой Розовеет Страстной монастырь. Мы идем, ни на миг не смолкая. Все родные — слова, все родные — черты! О, апрель незабвенный-Тверская, Колыбель нашей юности ты! О, для чего я выросла большая? Спасенья нет! Еще вчера в зеленые березки Я убегала, вольная, с утра. Еще вчера шалила без прически, Еще вчера! Весенний звон с далеких колоколен Мне говорил: «Побегай и приляг! Что впереди? Какая неудача? Во всем обман и, ах, на всем запрет! Я поняла, что грущу не о нем, И закат мне почудился — раем. Облачко, белое облачко с розовым краем Вспыхнуло вдруг, отдаваясь вечерней судьбе. Я поняла, что грущу о себе, И закат мне почудился — раем. Облачко, белое облачко с розовым краем Кануло вдруг в беспредельность движеньем крьи Плача о нем, я тогда поняла, Что закат мне — почудился раем. Маленький розовый домик, Чем он мешал и кому? Чуть потемнеет, в закрытые ставни Тихо стучит волшебство. Домик смиренный и давний, Чем ты смутил и кого? Там засмеются, мы смеху ответим. Фея откроет Эдем... Домик, понятный лишь детям, Чем ты грешил, перед кем? Лучшие радости с ним погребли мы, Феи нырнули во тьму... Маленький домик любимый, Чем ты мешал и кому? Ведь всё изменяет тайком! Я буду молиться — кому? Молитва равно ведь, о ком и кому! Растопит и вечные льды. Я буду молиться в своем терему До первой, до первой звезды! Гордую шею в аркан? Пленнице — прялка, пастушке — свирель, Мне — барабан. Женская доля меня не влечет: Скуки боюсь, а не ран! Всё мне дарует, — и власть и почет Мой барабан. Солнышко встало, деревья в цвету.. Сколько невиданных стран! Всякую грусть убивай на лету, Бей, барабан! Быть барабанщиком! Всех впереди! Всё остальное — обман! Что покоряет сердца на пути, Как барабан? Нужно петь, что все темно, Что над миром сны нависли... Но боль пришла — их нету боле: В кошачьем сердце нет стыда! Смешно, не правда ли, поэт, Их обучать домашней роли. Они бегут от рабской доли: В кошачьем сердце рабства нет! Как ни мани, как ни зови, Как ни балуй в уютной холе, Единый миг — они на воле: В кошачьем сердце нет любви! Вечное море, Дай мне и солнцу и звездам отдаться вдвойне. Сумрак ночей и улыбку зари Дай отразить в успокоенном взоре. Вечное море, Детское горе мое усыпи, залечи, раствори. Влей в это сердце живую струю, Дай отдохнуть от терпения — в споре. Вечное море, В мощные воды твои свой беспомощный дух предаю! Почему же ничто в этом мире Не утоляет? И рубины, и розы, и лица, — Всё вблизи безнадежно тускнеет. Наше сердце о книги пылится, Но не умнеет. Вот и юг, — мы томились по зною. Был он дерзок, — теперь умоляет... Почему же ничто под луною Не утоляет? Но имя Бог мне иное дал: Морское оно, морское! В круженье вальса, под нежный вздох Забыть не могу тоски я. Мечты иные мне подал Бог: Морские они, морские!
Марина Цветаева — Июль апрелю
Золотые дневные лучи Теплой ласкою травку согрели. — «Гадкий мальчик, глаголы учи!» — О, как трудно учиться в апреле!. Наклонившись, глядит из окна Гувернантка в накидке лиловой. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого листочку сродни и. 7 апреля 2002 г., вторник, 25 ноября 2008 г. Три с половиной дюжины разнообразных будд в полукругу. На специальном столике в гостиной у соседки сверху.
Поэзия Марины Цветаевой детям
Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. Июль — апрелю Марина Цветаева. Как с задумчивых сосен струится смола, Так текут ваши слезы в апреле. В них весеннему дань и прости колыбели И печаль молодого ствола. Марина Цветаева. Июль – апрелю.