Второй концерт стал началом нового периода в творчестве композитора. Второй концерт стал одним из самых популярных произведений фортепианной литературы и вошёл в репертуар ведущих мировых пианистов.
Гений русского духа С. В. Рахманинов
Во Втором фортепианном концерте Рахманиновым впервые был найден подлинный органический синтез различных принципов мелодического развития, взаимодействием и взаимопроникновением которых определяется своеобразие его мелодики. 1. Какое место в мировой культуре занимала русская музыка на рубеже X IX и X X вв. Биография русского композитора Сергея Васильевича Рахманинова: личная жизнь, установка памятника в Великом Новгороде.
Второй концерт Рахманинова
Рахманинов- исполнитель как был легендой при жизни, так и остался легендой и поныне. Мы понимаем, что рассказы очевидцев - лишь бледный пересказ того, какое это было чудо искусства. Конечно, это не значит, что музыка Рахманинова не живет в отрыве от автора- исполнителя. Сегодня сотни пианистов в мире являются замечательными интерпретаторами его музыки интерпретация- истолкование музыкального произведения в процессе исполнения. Это слово произошло от итальянского interpretatio - «разъяснение, истолкование». Для рояля Рахманинов писал сочинения крупных и малых форм.
Большинство ранних произведений для фортепиано - небольшие пьесы, связанные с жанрами бытовой музыки. Об этом говорят и их названия: Элегия, Баркарола, Серенада и др. Но уже в них проявились характерные творческие особенности молодого композитора, те образы и настроения, которые станут типичными в его сочинениях. Прелюдия до — диез минор. Это произведение Рахманинов начал исполнять на сцене с 1892 года.
По его словам, «в один прекрасный день прелюдия просто пришла сама собой, и я ее записал. Она явилась с такой силой, что я не мог от нее отделаться, несмотря на все мои усилия». Необыкновенная популярность этого произведения, в конце концов, даже стала раздражать композитора. Но причина такого успеха проста: в этой небольшой трехчастной пьесе в свернутом, концентрированном виде отражены образные миры всей музыки Рахманинова. Сквозное развитие получает основной эпический драматический образ колокольного звучания.
В средней части бушует лирическая стихия, окрашенная в трагедийные тона. В репризе образ первой части тоже становится более трагичным. Особую роль приобретает кода, утверждающая колокольный образ. Скрытая программность прелюдии заставляла слушателей придумывать сюжеты и задавать Рахманинову вопросы по этому поводу, на что композитор отвечал, что он написал просто музыку. Подобное можно сказать и о многих других произведениях композитора: возможно, они и содержат какую- то сюжетную линию, но эта литературная основа никогда не довлеет над музыкальной образностью.
Раннее фортепианное творчество Рахманинова завершают Шесть музыкальных моментов. Это единый цикл, скрепленный сквозным музыкально- драматическим развитием. Быстрые пьесы, драматические, смятенные, в нем чередуются с медленными, сдержанными и сосредоточенными. Послушайте Музыкальный момент ми минор. Этюды - картины Рахманинова — это действительно «картины», а не «этюды» - упражнения.
Композитор написал две тетради этюдов, в которые вошли семнадцать пьес. Одни из них рождают представления о картинах мира — море, зимнем пути, злой вьюге, сценке на ярмарке. Музыка других рисует какие-то фантастические картины. В третьих этюдах нет каких —то сюжетных намеков. Это - пьесы чисто лирического характера.
Этюд ми —бемоль минор. Исповедью человеческой души можно считать этот этюд Рахманинова. Он полон удивительной задушевности, лиричности и, в то же время, возвышенности, романтической приподнятости чувств. Когда слушаешь такую музыку, ощущаешь, сколько красоты и могущества заключено в настоящем человеке. Этюд ля минор, ор.
Этот этюд, по словам Рахманинова, «вдохновлен сказкой о Красной шапочке и Волке». Этюд снискал себе огромную популярность в гениальном авторском исполнении. Однако эта пьеса отнюдь не является просто музыкальной иллюстрацией к детской сказке. В сущности, Рахманинов воспользовался внешним обликом ее контрастных главных персонажей. Содержание же этюда навеяно напряженной трагичностью и, по своей идее, глубоко современно.
Даже на примере тех немногих фортепианных произведений Рахманинова, которые мы затронули, видно, что одной из особенностей фортепианного стиля композитора является концертный, виртуозный его характер. Эта особенность наиболее ярко проявилась в фортепианных концертах композитора к ним надо прибавить Рапсодию на тему Паганини. Они стали новым этапом в развитии этого жанра в европейском искусстве. Наибольшей любовью слушателей и исполнителей пользуется Второй концерт до минор, ор. Это - одно из самых совершенных и гармоничных произведений Сергея Васильевича.
Для того, чтобы понять, какое место это сочинение занимало в жизни композитора, надо вспомнить, что этому предшествовало. Помните, в 1897 году «провалилась» Первая симфония Рахманинова? Композитор пережил трехлетний кризис, когда не мог писать. Первым произведением, которое он создал после кризиса, был Второй концерт. Представляете, какие надежды он возлагал на него, как боялся премьеры?
После возвращения домой, Рахманинова стали мучить галлюцинации. И только Николай Даль, в те времена очень известный врач-гипнотизер и психотерапевт, к тому же музыкант —любитель играл в струнном квартете помог преодолеть Сергею Рахманинову его столь тяжелое душевное состояние. Известный композитор Сергей Танеев, когда впервые прослушал вторую часть рахманиновского концерта, признался, что это гениально и даже прослезился от эмоций. В 1904 году Сергей Рахманинов получил Глинкинскую премию за свой Второй концерт, утвержденную известным меценатом М. Обретя популярность, рахманиновский концерт вошел в репертуар большинства именитых пианистов, среди которых Святослав Рихтер, Денис Мацуев, Ван Клиберн, Артур Рубинштейн и многие другие. У Второго концерта очень обширная фильмография.
Музыку этого прекрасного произведения можно услышать во многих фильмах: «Рай» 2016 , «Женщина и Мужчина» 2010 , «Частная жизнь» 1982 , «Поэма о крыльях» 1979 , «Весна на Заречной улице» 1956 , «Ветка сирени» 2007 , «Бинго-Бонго» 1982 , «Короткая встреча» 1974 , «Бункер», мультфильм «Свинья-копилка» 1963 и др. По своему характеру это произведение Рахманинова близко к симфонизированной лирической поэме. Причиной творческого кризиса затишья у Рахманинова считается не только провал его Первой симфонии, но и переживания личного характера. Дело в том, что он узнал о замужестве своей возлюбленной. Ею была Вера Дмитриевна Скалон, которая предпочла другого молодого человека.
Дело в том, что он узнал о замужестве своей возлюбленной. Ею была Вера Дмитриевна Скалон, которая предпочла другого молодого человека. Говорят, Вера даже сожгла перед свадьбой письма Рахманинова. Рахманинов обратился к нему с речью и признался, что это именно его концерт. После этого еще на многих выступлениях Сергея Васильевича присутствовал личный врач композитора, который всегда сидел на первых рядах. Таким образом, он помогал музыканту справляться с сильным волнением перед аудиторией. Словом, впервые прозвучав в исполнении самого композитора 27 октября 1901 года, Второй концерт сразу же приобрел небывалую популярность и признание публики. Он тут же начинает триумфальное шествие по различным городам нашей страны и за ее пределами, каждый раз восхищая публику, вызывая неизменный восторг. До сих пор Второй концерт Рахманинова остается одним из самых ярких его произведений и заслуженно входит в сокровищницу мировой музыки.
В России у него остались замороженные счета, разграбленное имение в Ивановке и квартира в Москве, а в кармане — взятые в долг 500 рублей и приглашение от короля Швеции выступить на концерте в Стокгольме, которым он и воспользовался для выезда из страны. А дальше — переезд в Нью-Йорк и годы колоссального труда в качестве пианиста. Рахманинову верой и правдой служили его уникальные руки — он мог охватывать сразу 12 клавиш фортепиано, что соразмерно длинной стороне листа А4. Активная концертная деятельность принесла музыканту всемирную славу и, по свидетельству его друга и поэта Ивана Бунина, сделала его самым богатым русским эмигрантом. Гастроли по Великобритании В 2011 году на радио Classic FM среди 180 тысяч британцев был произведён опрос, согласно которому самым популярным классическим произведением года был признан Второй концерт Рахманинова, а самого композитора назвали величайшим музыкальным классиком Великобритании. Это неудивительно, ведь в Соединённом Королевстве музыку этого композитора любят давно: с мая 1922 года он начал приезжать с концертами в Лондон, а в 1938-м исполнил в Альберт-холле Второй концерт для фортепиано с оркестром в честь британского дирижёра Генри Вуда. В феврале и марте 1939 года Рахманинов побывал в стране с грандиозным турне и за 25 дней дал 12 концертов: 16 февраля состоялся первый концерт в Бирмингеме, а затем были Лондон, Ливерпуль, Шеффилд, Саутгемптон, Мидлсборо, Глазго, Эдинбург, Оксфорд и Манчестер. Сергей Рахманинов у камина. На концерте Рахманинов выступал с произведениями европейских композиторов — Баха, Бетховена, Шумана, Шопена и Листа, а также исполнял свои сочинения. Зрители остались в восторге от экстравагантной манеры игры Рахманинова — он восхищал магией своих «отношений» с роялем. Иногда казалось, что это не пианист садился к инструменту, а рояль сам подъезжал к нему! Во время игры маэстро довольно громко подпевал басом и сидел, широко расставив колени, — его длинные ноги просто не помещались под фортепиано. Инициатором приглашения выступил давний друг Рахманинова — одессит Бенно Моисеевич, ставший легендой британских концертных залов в первой половине XX века. Музыканты познакомились на концерте в Нью-Йорке в 1919 году, и с тех пор их связывали крепкая дружба, умение иронизировать и то, как виртуозно Моисеевич мог сыграть произведения Рахманинова. В марте 1939 года в Лондоне они увиделись в последний раз — композитор обещал вернуться с концертом в сентябре, но его подвело здоровье. Многие отмечали, каким измотанным выглядел Рахманинов, но он отмахивался от подобных комментариев, потому что работа для него была превыше всего. Похоронили маэстро на кладбище Кенсико в Валхалле, что в получасе езды от Нью-Йорка. Со смертью Рахманинова осиротело множество людей, ведь он активно занимался благотворительностью — помогал науке и пенсионерам, отправлял деньги и продукты друзьям и знакомым в СССР и, несмотря на своё неприятие советской власти, переводил средства в фонд Красной армии для поддержки Отечества во Второй мировой войне.
Сергей Васильевич Рахманинов. Концерт для фортепиано с оркестром № 2
На уроке на примере музыки Концерта № 2 для фортепиано с оркестром С.В. Рахманинова показывается неразделимая связь музыки с жизнью: жизнь рождает музыку, а музыка воздействует на жизнь. Второй концерт стал началом нового периода в творчестве Рахманинова. 3. Какое место занимает в наследии композитора фортепианная музыка? 4. Перечислите жанры,в которых Рахманинов писал в раннем периоде творчества? С конца 20-х годов в жизни Рахманинова постепенно устанавливается определенный порядок: зимой, как правило, Сергей Васильевич концертирует в Соединенных Штатах, а весной или осенью продолжает свои выступления в Европе. Второй фортепианный концерт Сергея Рахманинова по праву входит в мировую сокровищницу музыки как один из лучших русских концертов для фортепиано.
Откройте свой Мир!
Внешне эта непрерывность и связность развития подчеркнута наличием модулирующих построений в начале второй и третьей частей, подготавливающих наступление новой тональности. Так же плавно и постепенно подготавливаются переходы от одного тематического раздела к другому внутри отдельных частей. Музыкальный критик Николай Кашкин , прослушав концерт, указывая на то, что Рахманинов «совсем отступает от типа виртуозного концерта, и фортепиано у него не является господствующим инструментом, а лишь первым среди равных», сомневался, следует ли отнести эти особенности произведения «к его достоинствам или недостаткам». После концерта который был принят публикой «на ура», композитор Сергей Танеев присутствовавший на нём, напишет в своём дневнике: …Рахманинова концерт с каждым разом мне больше и больше нравится.
Его вытащил известный психотерепевт-гипнотизер Даль имя не помню , которому Рахманинов и посвятил свой 2-й концерт.
По совету двоюродного брата Сергея Васильевича - известного пианиста, ученика Рубинштейна и Листа Александра Зилоти - решено было перевести Сережу в Московскую консерваторию. Его учителем стал Н. Зверев - одареннейший педагог, выработавший свою систему воспитания молодых музыкантов. Основой методики Зверева были дисциплина, трудолюбие, четкая организация самостоятельных занятий.
У каждого воспитанника было индивидуальное расписание. По очереди они должны были вставать в шесть утра и начинать занятия, ведь инструмент был один. Так мальчики совершенствовали свое мастерство, и именно с тех пор Сергей Васильевич приобрел привычку к систематическому труду. Железная дисциплина Зверева воспитала в нем высочайшую организованность, без которой он вряд ли смог бы вести такую насыщенную концертную деятельность в будущем. С 1887 года Сережа начинает записывать свои сочинения. Потом его учителем по контрапункту стал С. Танеев- любимый ученик Чайковского, которого называли «музыкальной совестью Москвы». Благоговейное отношение к этому педагогу Рахманинов сохранил на всю жизнь. А со Зверевым у него, к сожалению, произошел разрыв.
Причиной этого была, кстати, композиция. Оба переживали его очень тяжело. Помирились они только в 1892 году, когда Зверев послушал блестящий выпускной экзамен Рахманинова по композиции. Он подарил своему ученику золотые часы, которые Рахманинов хранил всю жизнь, никогда с ними не расставался. Рахманинов заканчивал консерваторию по двум классам. На старшем отделении он перешел в класс фортепиано А. Но, незадолго до его окончания, Зилоти ушел из консерватории. Не желая менять педагога, Рахманинов самостоятельно подготовил сложнейшую программу, которую ему зачли как выпускной экзамен. Это было в 1891 году.
А спустя год, в 1892- м году, он закончил консерваторию по классу композиции. Дипломной работой молодого композитора стала одноактная опера «Алеко», написанная им за 17 дней. Как окончившему с отличием два факультета консерватории, ему была присуждена Большая золотая медаль. После окончания консерватории Рахманинов некоторое время жил частными уроками. Осенью 1892 года он впервые выступил в концерте, причем на бис играл ту до- диез минорную Прелюдию с колокольным звоном, которая станет потом одним из самых известных его произведений. Спустя два года Рахманинову приходится поступить преподавателем теории в знаменитое Мариинское женское училище. Среди крупных произведений этого периода- элегическое трио «Памяти великого художника». Оно появилось под впечатлением страшной трагедии, которая потрясла не только Рахманинова, но и весь музыкальный мир России — смерти П. Вскоре после этого молодой композитор начал работу над своей Первой симфонией.
С этим произведением Рахманинову пришлось пережить, может быть, самый тяжелый удар в своей жизни. Премьера симфонии состоялась в марте 1897 года и оказалась единственным прижизненным исполнением. Симфония потерпела полный провал. Нам сегодня трудно судить, в чем была причина этого. Критика отзывалась о ней отрицательно. После этой симфонии Рахманинов не сочинял ничего около трех лет. Но к этим годам относятся многие успехи Рахманинова- исполнителя. С 1897 года началась его профессиональная дирижерская деятельность в Московской Частной русской опере Мамонтова. Вскоре он познакомился и сдружился с Ф.
Кроме того, он совершил первую свою заграничную поездку в Лондон. К началу 1900 года кризис был преодолен, и Рахманинов приступил к созданию двух новых произведений — Второго фортепианного концерта и Второй сюиты для фортепиано. Вслед за этим композитор создает много других сочинений — кантату «Весна», романсы, прелюдии, оперы «Скупой рыцарь» и «Франческа да Римини». Накануне своего тридцатилетия Рахманинов женился на своей двоюродной сестре - Наталье Сатиной. Из- за близкого родства пришлось просить «Высочайшего разрешения» на брак. После свадьбы молодые отправились в заграничное путешествие, а затем поселились в Москве. В 1903 году у них родилась первая дочь, в 1907- вторая. Он сам говорил о том, что семья, дети- это было лучшее, самое дорогое и светлое в его жизни. В это время Рахманинов много выступал, проявив себя как универсальный исполнитель — пианист, дирижер, ансамблист.
С 1904 года два сезона он проработал в Большом театре. Его постановки опер Глинки, Даргомыжского, Чайковского, Бородина, Мусоргского вошли в историю театра.
В 1911 году С. Рахманинов, находясь в Киеве, по просьбе своего друга и коллеги А. Оссовского прослушал молодую певицу Ксению Держинскую, вполне оценив её талант; он сыграл большую роль в становлении оперной карьеры знаменитой певицы. Вскоре после октябрьской революции 1917 года в России Рахманинов воспользовался неожиданно пришедшим из Швеции предложением выступить в концерте в Стокгольме и в конце 1917 года вместе с женой Натальей Александровной урождённой Сатиной, из рода Рюриковичей, утративших княжеский титул; приходилась ему двоюродной сестрой по отцу и дочерьми Ириной и Татьяной покинул Россию. В середине января 1918 года Рахманинов отправился через Мальмё в Копенгаген.
До конца сезона он выступил в одиннадцати симфонических и камерных концертах, что дало ему возможность расплатиться с долгами. Вплоть до 1926 года не писал значительных произведений. Творческий кризис, таким образом, продолжался около 10 лет. Лишь в 1926--1927 гг. В течение жизни за рубежом 1918--1943 гг. Рахманинов создал всего 6 произведений, которые принадлежат к вершинам русской и мировой музыки. С 1930 по 1940 год жил в Швейцарии, в коммуне Веггис, в деревне Хертенштейн под Люцерном, где построил дом-виллу «Сенар» с видом на Фирвальдштетское озеро и гору Пилатус.
Выступал с концертами на люцернском фестивале. Местом постоянного жительства избрал США, много гастролировал в Америке и в Европе и вскоре был признан одним из величайших пианистов своей эпохи и крупнейшим дирижёром. В 1941 году закончил своё последнее произведение, многими признанное как величайшее его создание, -- Симфонические танцы. В годы Великой Отечественной войны Рахманинов дал в США несколько концертов, весь денежный сбор от которых направил в фонд Красной армии. Денежный сбор от одного из своих концертов передал в Фонд обороны СССР со словами: «От одного из русских посильная помощь русскому народу в его борьбе с врагом. Хочу верить, верю в полную победу». Подробнее см.
Личности в истории. Россия -- М.
Тема № 3. Сергей Васильевич Рахманинов.
Личность С. Рахманинова и его творчество играют важную роль в изучении русского фортепианного искусства в репертуаре пианиста, так как подлинной стихией рахманиновского творчества являлась фортепианная музыка, в частности, концерты. Среди сочинений композитора ему отводится одно из ведущих мест. Каждый из периодов его творчества ознаменован созданием концерта: Первый 1891 г — произведение раннего периода, был создан еще во время обучения в консерватории Второй 1901 и Третий 1909 концерты — вершинные произведения композитора, появились в центральный, зрелый период творчества, Четвертый стал переходным от русского к заграничному творчеству, а его редакции олицетворяют поздний стиль Рахманинова. Подробнее мне хотелось бы остановиться на его Втором концерте, т. Степень изученности личности Рахманинова и его фортепианного творчества велика.
В своем реферате я опиралась на письма Рахманинова, которые помогают выстроить более полную картину истории создания концерта; понять события провала и последовавшего за ним творческого кризиса композитора. Они были опубликованы в книге З. Апетяна « С. Литературное наследие: В 3-х томах», изданы в период с 1978 по 1980 гг. На Историю русской музыки.
Интересными стали воспоминания о Рахманинове М. Шагинян опубликованные в Собрании сочинений в 9 томах, которые помогают раскрыть историческую обстановку того времени, отношение общества к творчеству композитора. Культурно-историческая обстановка конца 19 начала 20 века. Организации 70х-80х гг. На рубеже веков в России происходит нарастание тех противоречий, которые накапливались на протяжении всей ее истории.
Подобно тому, как в социальной сфере усиливалось расслоение, в культуре оформилось идейное размежевание, подрываются прежние классические основания культуры как носительницы просвещения, прогресса, народности. На смену настроениям известной стабильности, распространенным в обществе в 80-е гг. История русской музыки. В истории России мы видели революционные выступления дворян. На смену революционерам-дворянам приходят революционеры-разночинцы.
Именно они поднимают на новую высоту борьбу с царизмом. Революционеры-разночинцы поставили вопрос о ликвидации самодержавия в России и провозглашали борьбу за демократическую республику и социалистическое общество. Зимой 1873-74 гг. Весной и летом 1874г. Лаврова и Бакунисты.
Свыше 1000 революционеров направились в 37 губерний России. Результатом этого массового хождения в народ стали многочисленные восстания крестьян. Активная работа велась в Верхневолжской, Саратовской, Киевской губерниях. Народники встречались с большими трудностями, главной из которых было недоверие со стороны народа. Поднять массы на всероссийское восстание не удалось, поскольку не было четкого руководства, связей между народниками, ушедшими в народ.
Провал был полный, поскольку полиция свирепствовала, отлавливала народников, в итоге, арестовав большую часть революционеров. Но революционеры не отказались от своих взглядов. Необходимо было изменить приемы своей деятельности и создать единую организацию. Такая организация была создана в 1876г. Созданная организация выработала программу и устав.
Программа требовала ликвидации частной собственности на землю и передачи ее в руки крестьянства при равномерном распределении. Для осуществления положенных задач Земля и Воля выдвинула лозунг слияния всех революционных организаций с ней для подготовки восстания. Предлагалось систематически истреблять видных лиц правительства. В уставе определялись структуры организации по принципу строгой конспирации и централизации. Руководящую роль осуществляла управленческая группа, включающая в свой состав наиболее активных членов движения.
Администрация находилась в Петербурге. Земля и Воля состояла из нескольких групп, выполняющих основные революционные задачи. Все общество насчитывало около 200 человек, в основном молодежи. В 1878г. Силами отделения Земли и Воли было совершено несколько террактов.
Террор сначала одновременно и осуждался и приветствовался, но реальная ситуация требовала пересмотра взглядов на террор. Многочисленные казни, аресты революционеров толкали последних на решительные действия и усиление борьбы. Можно выделить один из совершенных терактов — выстрел Веры Засулич: она 24 января 1874 года стреляла в Ф. Трепова и тяжело его ранила. Правительство рассчитывало, что суд присяжных привлечет ее к большому сроку заключения, но во время суда ее адвокат Александров представил дело так, что Трепов сам вынудил ее выстрелить в него.
Суд присяжных оправдал Веру Засулич, которая сразу же после процесса исчезла из поля видимости полиции. Её выстрел явился последним аргументом, склонившим революционеров к началу политической борьбы. Сложилась особая группа, состоявшая из А. Зунделевича, А. Квятковского, Н.
Морозова и др. В 1879 г. Квятковского был убит градоначальник Петербурга. Эта группа подготовила и успешно осуществила теракт против Александра II 1 марта 1881г. Группой руководила C.
Перовская; первую бомбу бросил Н. Рысаков, ранив заодно и себя, а вторую — роковую для Александра II — И. Убийство Александра I не привело к положительным результатам, наоборот, правительство усилило террор против революционеров. С середины 90-х г. Революционеры-народники начала XX века вступили в борьбу с царизмом, как выразители интересов крестьянства.
Они отстаивали идею о том, что Россия, опираясь на общинное землевладение, минуя стадию капитализма, перейдет непосредственно к социализму. Народничество выражало в себе революционные и либеральные тенденции, и между ними шла борьба. Если в 70-е годы преобладало революционное крыло народничества в борьбе против царизма, то в 80-90гг. Кризис русской классической культуры и «русский культурный ренессанс» На этом фоне шел рост духовной жизни. Период "переходных" культур всегда демократичен, и всегда сложны и противоречивы отношения между традиционной, классической культурой прошлого — знакомой, привычной, но уже не возбуждающей особого интереса, и формирующейся культурой нового типа, настолько новой, что ее проявления непонятны и порой вызывают негативную реакцию.
Встретили там Станиславского и художника Серова. Дирижировали этими операми Мук, Рихтер и, кажется, Зигфрид Вагнер. Вся байрейтская атмосфера с постоянными напоминаниями в разных тавернах о героях вагнеровских опер была мне очень интересна. Из Байрейта мы отправились в Москву, а оттуда домой в Ивановку, где и провели конец лета. Осенью мы вернулись в Москву. Надо было искать квартиру. Мы поселились в небольшой квартире на Воздвиженке. А весной в мае у нас родилась дочь Ирина.
Сергей Васильевич трогательно любил вообще детей. Гуляя, он не мог пройти мимо ребёнка в коляске, не взглянув на него, и, если это было возможно, не погладив его по ручке. Когда родилась Ирина, восторгу его не было конца. Но он так боялся за неё, ему всё казалось, что ей надо как-нибудь помочь; он беспокоился, беспомощно ходил вокруг её колыбели и не знал, за что взяться. То же было и после рождения нашей второй дочери Тани, четыре года спустя. Эта трогательная забота о детях, нежность к ним продолжалась до самой его смерти. Он был замечательным отцом. Наши дети обожали его, но всё-таки немного и побаивались, вернее, боялись как-нибудь обидеть и огорчить его.
Любовь детей к Сергею Васильевичу это то, чем я могу похвастаться. Для них он был первым в доме. Всё шло в доме — как скажет папа и как он к тому или другому отнесётся. Когда девочки выросли, Сергей Васильевич, выезжая с ними, любовался ими, гордился тем, как они хорошо выглядели. То же отношение у него позже было к внучке и внуку. С осени 1904 года по март 1906 года Сергей Васильевич был поглощён работой в Большом театре. О ней я скажу потом, когда остановлюсь на его артистической деятельности, а теперь перейду к нашему пребыванию в Италии. Когда в конце марта 1906 года Сергей Васильевич освободился от работы в Большом театре и от других взятых на себя обязательств, мы поехали во Флоренцию, а в середине мая сняли дачу в Марина-ди-Пиза.
Мы были очень счастливы пожить тихо и спокойно около моря. К нашей даче часто приходила итальянка с осликом, который вёз небольшой орган. Женщина заводила его, и раздавалась весёлая полька. Эта полька так понравилась Сергею Васильевичу, что он записал её, а потом переложил её на фортепиано. Так создалась так называемая «Итальянская полька», которую мы часто играли с ним в четыре руки. Потом она была переложена Сергеем Васильевичем для духового оркестра по просьбе одного из братьев Зилоти, который предложил Сергею Васильевичу продирижировать Духовым оркестром Морского ведомства, или прослушать исполнение этого оркестра, не помню точно. Знаю, что играли они её здорово, но никаких оттенков, которых хотел добиться от них Сергей Васильевич, получить не удалось. Много лет спустя мы слышали эту польку летом в Центральном парке Нью-Йорка.
В июле мы вернулись из Италии прямо в Ивановку. Хорошо отдохнув от всех принятых на себя обязательств, Сергей Васильевич отказывался от новых предложений, которые шли к нему со всех сторон. Были даже приглашения в Америку. Но Сергея Васильевича, по-видимому, неудержимо тянуло к творческой работе и о концертах он не хотел даже думать. Его пугала и жизнь в Москве; суета, постоянные телефонные разговоры, сильно увеличивающееся число друзей и знакомых — всё это не давало ему необходимого для этой работы покоя. Он искал уединения и поэтому решил уехать за границу. Его привлекал в эти годы порядок, который царил в Германии, и он решил поселиться в Дрездене, в котором мы и провели три зимних сезона, возвращаясь каждое лето в Ивановку. Выбор Сергея Васильевича оказался удачным.
Живя три зимы в Дрездене, он написал там свою Вторую симфонию, симфоническую поэму для оркестра «Остров мёртвых» на сюжет картины Бёклина, Сонату для фортепиано и один акт оперы «Монна Ванна». Дрезден оказался симпатичным и музыкальным городом. Мы жили в прекрасной двухэтажной вилле с большим садом недалеко от центра города. В течение нашей первой зимы в Дрездене Сергей Васильевич много работал. Никто не отвлекал его от занятий и он, по-видимому, был удовлетворён тем, как мы устроились в Дрездене. В мае ему всё же пришлось прервать работу, так как он был приглашён Дягилевым участвовать в Париже в концертах русской музыки. Дягилеву удалось организовать серию концертов, в которых участвовали Римский-Корсаков, Скрябин, Глазунов, Шаляпин, Никиш и другие артисты. Сергей Васильевич выступал как пианист, дирижёр и композитор.
Накануне его отъезда я с Ириной уехала в Москву, а по возвращении Сергея Васильевича из Парижа мы все поспешили в Ивановку. Сергей Васильевич продолжал усиленно работать. Зимой он познакомился и близко сошёлся с Н. Струве, молодым музыкантом, жившим с семьёй в Дрездене. Струве вели светский образ жизни, и у них было много знакомых в дрезденском обществе. Раз Струве пригласили меня на бал. Я этому очень обрадовалась, так как проводила в Дрездене день за днём очень однообразно. Заказала себе платье со шлейфом, с блёстками...
Красные розы у плеч... Сергей Васильевич отпустил меня на этот бал довольно неохотно. Со мной он уговорился, взял с меня слово, что я немедленно вернусь домой, если наша маленькая Таня проснётся и будет плакать. Пришла я на бал, потанцевала раза два со Струве, с удовольствием смотрела на разодевшихся немок, подали ужин и вдруг слышу по-немецки «за вами пришли». Внизу стоит наша Маша, которая торопит меня домой. Прихожу домой и вижу: Сергей Васильевич с Таней на руках ходит из угла в угол, а Танюша ревёт благим матом. Так и кончился мой первый и последний выезд за эти два года, проведённых в Дрездене. В январе 1908 года Сергей Васильевич уехал из Дрездена в Россию.
Он был приглашён продирижировать свою новую Вторую симфонию в одном из симфонических концертов Зилоти в Петербурге и в концерте Филармонического общества в Москве. А я должна была остаться с детьми в Дрездене. Мне так хотелось поехать в Москву и услышать исполнение симфонии, сочинённой тут в Дрездене. Но пришлось ограничиться тем, что просить сестру и всех московских друзей подробно описать мне концерт и впечатление, произведённое симфонией на публику и музыкантов... Симфония имела большой успех. Этой осенью в Москве происходило чествование Художественного театра по случаю десятилетия со дня основания. Сергей Васильевич хотел непременно принять участие в этом чествовании. Он написал Станиславскому письмо, поздравляя его и всех сотрудников театра и посылая им наилучшие пожелания, и положил это письмо на музыку, как это делается с романсами.
Письмо начиналось, насколько помню, так: «Дорогой Константин Сергеевич, я поздравляю Вас от чистой души и от всего сердца. За эти десять лет Вы шли всё вперёд и вперёд и на этом пути Вы нашли свою Синюю Птицу. Она Ваша лучшая победа и т. Ваш Сергей Рахманинов. Дрезден, четырнадцатое октября тысяча девятьсот восьмого года». Затем следовал постскриптум: «жена моя мне вторит». Письмо это было послано Слонову с просьбой передать его Шаляпину и настоять на том, чтобы Шаляпин его выучил. Среди потока официальных приветствий, речей и адресов юбилярам на эстраде появился неожиданно Шаляпин, который пропел письмо Рахманинова.
Это произвело настоящий фурор, и Шаляпину пришлось его, конечно, бисировать. Да и в концертах ему потом неоднократно приходилось петь это письмо по просьбе и требованию публики. В этой музыкальной шутке звучит и многая лета и забавная полька, а словами высказано искреннее чувство поклонника Художественного театра. Весной 1909 года закончилось наше трёхлетнее зимнее пребывание в Дрездене, и мы, прожив лето в Ивановке, поехали в Москву. Этот и следующие три года Сергей Васильевич очень много и удачно работал. Летом он сочинял, а зимой давал много концертов. Он выступал как пианист уже не только в Москве, Петербурге и Киеве, но играл также во многих провинциальных городах. Осенью 1909 года Сергей Васильевич был приглашён в Америку, где, между прочим, играл свой новый Третий фортепианный концерт.
Поездка эта была очень удачной, он имел большой успех. Так, например, за три месяца пребывания в этой стране он в одном Нью-Йорке играл 8 раз. Но все эти частые выступления в течение почти трёх лет, по-видимому, утомили Сергея Васильевича. В январе 1913 года он попросил Филармоническое общество заменить его другим дирижёром и, прервав свои выступления, решил уехать с нами опять за границу. Хочу только добавить здесь, что эти три года Сергей Васильевич и летом работал не покладая рук. Он написал за эти годы «Литургию Иоанна Златоуста», 13 прелюдий для фортепиано, 6 этюдов-картин, 14 романсов. Мы решили поехать для отдыха в Швейцарию, Ароза. Ароза нам очень понравилась, и мы пробыли там весь январь.
Сергей Васильевич обещал мне, что он не будет кататься на санях по крутым дорогам, на которых незадолго до нашего приезда два человека разбились насмерть. И вот приходит раз весь в снегу без шапки... Не утерпел и скатился на санях вниз, потеряв по дороге шапку. Слава богу, что прошло благополучно. Потом мы часто катались с ним на санках по красивым, но безопасным дорогам Ароза. Какой там был чудный воздух. Поразителен восход солнца, когда первые лучи показывались из-за гор. Из Ароза мы поехали в Италию, в Рим.
Отдохнув так хорошо в Швейцарии, Сергею Васильевичу опять, по-видимому, захотелось сочинять. Мы поселились в английском пансионе, а Сергей Васильевич снял себе для занятий небольшую квартиру, в которой в своё время, оказывается, жил Чайковский. Но скоро Сергей Васильевич простудился и заболел ангиной. Он очень ослабел от жара. Когда он начал поправляться, заболела чем-то Ирина. Позванный доктор сказал, что у неё, вероятно, лёгкая форма брюшного тифа. Не очень доверяя итальянским врачам, мы решили уехать поскорее в Берлин. По дороге заболела и шестилетняя Таня.
Приехав в Берлин, мы позвали рекомендованного нам нашими друзьями Струве хорошего врача, который, увы, подтвердил предположение итальянского доктора. Мы были в ужасе. Нам немедленно пришлось переехать в частную лечебницу. Я осталась с детьми, а Сергей Васильевич поселился в какой-то санатории, в которой жившие там немцы прозвали его «штейнерным гастом» за его мрачность и молчаливость. Мы вызвали сестру из Москвы, чтобы помочь Сергею Васильевичу пережить это трудное время в одиночестве. Она, бедная, готовилась как раз этой весной к государственным экзаменам в университете, но, конечно, немедленно приехала. За ней скоро последовала и мама, узнав, что Таня так серьёзно больна. Таня была действительно очень больна, я уверена, что этот доктор спас ей жизнь.
Он прислал нам для ухода за ней замечательную женщину, которая не отходила от неё ни днём, ни ночью. Боже мой, до чего мы были счастливы вернуться в Россию, прямо в Ивановку. Через несколько дней после возвращения в Ивановку Сергей Васильевич принялся за прерванную на такое долгое время работу, начатую в Италии — симфоническую поэму «Колокола» по поэме Эдгара По, в великолепном переводе Бальмонта. Писал он её с редким для него увлечением и быстротой. Весной 1917 года на семейном совете в Москве было решено последовать призыву Временного правительства: постараться провести посев в Ивановке и собрать урожай. Работа эта была разделена на три периода, и первый период — посев — взял на себя Сергей Васильевич. Он отправился в Ивановку в марте и оставался там около двух месяцев, после чего мы уехали на всё лето в Крым. Один раз к нему приходили крестьяне из деревни.
Сергей Васильевич выходил к толпе и долго отвечал на все вопросы. Крестьяне вели себя очень хорошо, интересовались, конечно, больше всего вопросом о земле и о том, кто сейчас управляет Россией, а затем спокойно ушли к себе в деревню. Но несколько стариков скоро вернулись обратно и начали советовать Сергею Васильевичу не задерживаться в Ивановке, так как в Ивановку часто приезжают «какие-то, господь ведает кто они, которые мутят и спаивают народ. Уезжай, барин, лучше от греха». Но мы всё же оставались в Ивановке до конца обещанного срока и до приезда туда моего отца и сестры. Во время Октябрьской революции мы были в Москве. Квартира наша была в доме 1-й женской гимназии на Страстном бульваре. В доме квартиранты организовали, как и везде в Москве, домовый комитет.
Члены комитета дежурили круглые сутки на лестнице нашего четырёхэтажного дома, разделив жильцов на несколько групп, и каждая группа дежурила не то по три, не то по четыре часа. Дежурил и Сергей Васильевич. Было холодно, темно и довольно неуютно. Но в общем всё при нас было спокойно и никаких неприятностей не произошло. Настроению Сергея Васильевича в это тяжёлое время помогла работа. Он был занят переработкой своего Первого фортепианного концерта и очень увлёкся этим. Так как было опасно зажигать в квартире свет, то в его кабинете, выходившем во двор, портьеры были задёрнуты, и он работал при свете одной стеариновой свечки. Сергей Васильевич не хотел оставаться в Москве.
Он поговаривал об отъезде на юг, но в конце ноября он совершенно неожиданно получил из Стокгольма официальное предложение дать несколько концертов в Скандинавии. Он сразу принял это предложение и отправился в Петербург, чтобы достать разрешение на выезд из России. Было решено, что я с детьми выеду в Петербург через 8-10 дней. Разрешение было выдано 20 декабря, и 23 мы уехали в Стокгольм. С нами выехал и друг Сергея Васильевича — Н. На дорогу Шаляпин прислал нам милое прощальное письмо, белый хлеб и икру. Поезда тогда были уже переполнены, и многие ехали на крышах. Багажа у нас было мало.
Мы взяли только бельё и несколько учебников для детей, которые учились в Москве уже в гимназии. Таможенный осмотр прошёл благополучно, чиновники заинтересовались только как раз невинными учебниками истории и географии и пожелали нам счастливого пути. Денег у нас было 500 рублей на человека. Я просила Сергея Васильевича дать мне с собой больше денег, но он не хотел нарушать правила. Ночью мы подъехали к шведской границе. Посадили нас со всем багажом в розвальни и нам было так тесно, что мне пришлось ехать стоя. Устав в дороге, мы решили взять спальные места до Стокгольма. Было уже половина третьего, когда можно было лечь в постель, но в 6 часов утра нас всех высадили из спального вагона, заявив, что эти вагоны курсируют только ночью.
По случаю сочельника улицы Стокгольма и здания были празднично декорированы. Люди были оживлённые и весёлые, попадались и подвыпившие. В отеле было тоже шумно и весело, а мы сидели, запершись в своём номере, грустные и одинокие. Струве поехал дальше к своей семье, жившей в Дании. Уезжая, он советовал и нам переехать в Копенгаген. Вначале мы пробовали найти квартиру в Стокгольме, но это оказалось невозможным. То же было и в Копенгагене, когда мы последовали совету Струве. Никто не хотел впускать к себе пианиста.
Наконец нам удалось снять нижний этаж одной загородной виллы; в верхнем жила сама хозяйка. В вилле был собачий холод. Бедному Сергею Васильевичу пришлось самому топить печки. Ирина поступила в школу, а Таня пока оставалась дома. Когда мы приехали в Копенгаген, я не имела ни малейшего понятия о кулинарном искусстве. Но у Струве была немка, воспитательница их сына, которая очень хорошо умела готовить. У неё я брала уроки по телефону и скоро научилась недурно готовить. Бедный Сергей Васильевич плохо я его вначале кормила вскоре уверял меня, что такого вкусного куриного супа, который я ему давала, он никогда не ел.
Живя в Дании, Сергей Васильевич выступал два раза в концертах в Копенгагене. Он получил также приглашение на ряд концертов в Швеции и Норвегии. Во время его отсутствия пришли три предложения из Америки. Ему предлагали взять место дирижёра Бостонского симфонического оркестра, по контракту он должен был бы продирижировать 110-ю концертами в течение сезона. Второе предложение было из Цинциннати — двухгодичный контракт на место дирижёра. Третье пришло из Нью-Йорка — контракт на 25 фортепианных концертов. Сергей Васильевич не решался связать себя контрактами в незнакомой ему стране. Подумав, он предпочёл поехать в Америку и на месте осмотреться и решить, что ему делать, за что приняться.
Вместе с тем, он всё лето много и подолгу упражнялся в игре на фортепиано, чтобы развить запущенную им за последние годы технику. Последние годы в России он выступал только как пианист-композитор, играя только свои сочинения, и знал, конечно, что для Америки надо подготовить другие программы. Заняв у г. Каменка любезно предложенные им деньги на проезд, он легко получил визы в Америку, показав американскому консулу предлагавшиеся ему контракты. Ехали мы в Америку на небольшом норвежском пароходе «Бергенсфьорд» из Осло. За несколько минут до отъезда на пароход пришёл знакомый г. Кёниг и предложил Сергею Васильевичу чек на 5000 долларов, чтобы обеспечить нашу жизнь первое время в незнакомой стране. Пока мы пробирались вдоль берегов Норвегии, нас сильно качало.
Плыли мы 10 дней. Из-за войны пришлось идти в обход, мы зашли далеко на север. По дороге встретили английскую эскадру, это было очень внушительно и интересно. Мы прибыли в Нью-Йорк в 4 часа утра, и нас поставили в карантин. Остановились мы в отеле «Нидерланд» на 5-й авеню. Настроение было у всех скверное. Сергей Васильевич не знал, как и чем нас утешить. Да и сам он был такой грустный.
Нашлась наша маленькая Таня, которая вдруг сказала: «утешить нас можно тем, что мы все так любим друг друга». Сергей Васильевич никогда не мог забыть этих трогательных слов нашей маленькой девочки. Приехали мы 10 ноября 1918 года и, устав от дороги, все рано легли спать. Но эту первую ночь в Америке спать нам не пришлось. Мы были разбужены адским шумом на улице: гремели оркестры, люди кричали, пели, танцевали, казалось, что весь город сошёл с ума. Узнав, что весь этот шум вызван радостным известием о заключении мира, мы тоже вышли на улицу. Скоро к Сергею Васильевичу начали приходить разные менеджеры и артисты. Первые предлагали контракты, артисты давали советы, были очень любезны, некоторые предлагали даже взаймы деньги.
Помню скрипача Цимбалиста, принёсшего большой букет чудных цветов, Крейслера, Гофмана и других. Сергей Васильевич денег ни от кого не взял, не послушался и советов о выборе менеджера, и сам остановился на Эллисе, который ему больше всех понравился. Это был уже пожилой американец, живший в Бостоне; среди артистов, с которыми у него были контракты, были Фриц Крейслер, Дж. Феррар и Падеревский, недавно вернувшийся в Польшу. Сергей Васильевич ещё в России подружился с Гофманом. Мы вскоре познакомились с его женой, и она пригласила нас в ложу Метрополитен оперы на «Бориса Годунова». Среди посетителей, приходивших приветствовать композитора Рахманинова, был один американец г. Манделькерн, говоривший по-русски, правда, не очень правильно, но он много помог нам своими советами.
Он уговорил Сергея Васильевича переехать из отеля и снять квартиру. Он нашёл даже для нас дом-особняк, принадлежавший русскому, г. Сахновскому, и мы скоро переехали туда. Это было на 92 улице близ 5-й авеню. Прислуга Сахновского — французы, муж и жена, перешли к нам на службу. Жена его работала у нас кухаркой, а он был лакеем. У них было двое детей. Семья эта прожила с нами несколько лет.
Оба были очень преданы нам, и мы их очень любили. Из любви к Сергею Васильевичу Джо согласился научиться управлению автомобилем, и они вместе держали экзамен на право езды. Экзамен на управление машиной они оба выдержали хорошо, но на устном экзамене по технике и правилам езды оба провалились. Их попросили прийти через две недели на переэкзаменовку. Джо был очень сконфужен. Мы переехали скоро по окончании контракта на другую квартиру, а в 1922 году купили дом на Риверсайд Драйв на берегу Гудзона. Это был дивный пятиэтажный дом. Хорошие светлые комнаты, удобное расположение комнат, шикарно отделанные стены, зеркала и прочее.
Он строился архитектором для самого себя, отсюда и вся роскошь. Но прожить в нём нам пришлось только три года. Друзья-музыканты в России В России у Сергея Васильевича была группа друзей-музыкантов, с которыми он часто виделся, любил обсуждать с ними разные музыкальные события, поговорить о приезжавших из-за границы артистах, дававших концерты в Москве, о литературе и пр. Этим друзьям он всегда играл свои новые сочинения, ценил их замечания и делился с ними своими сомнениями. Уехав из России, живя за границей, он был лишён этого обмена мнениями, дружеских критических замечаний приятелей и остро чувствовал эту потерю. Мне хочется сказать несколько слов о наиболее близких ему музыкантах. Морозов — музыкант-теоретик, окончивший одновременно с Сергеем Васильевичем консерваторию по классу специальной теории. И он, и жена его были очень гостеприимными людьми.
Жили они очень просто. Морозов был очень серьёзный и интересный собеседник, спокойный, сдержанный и хорошо образованный. Если не ошибаюсь, до поступления в консерваторию он окончил математический факультет Московского университета.
Откликнулся тут же. Писал письмо, напирая на несовершенство своего юношеского сочинения «стал уже запрещать ставить на сценах». Нет, препятствовать постановке, разумеется, не будет.
Но спасти оперу могут только исполнители. Вот если бы главные роли взяли на себя Шаляпин и Сионицкая! В письме подспудно, за критикой собственного детища, ощутима всё та же мечта — создать что-нибудь новое «…для такого торжества я бы мог написать специально что-нибудь более достойное постановки». К Крейцерам он приехал в самом начале мая, когда за окнами его комнат закипала сирень. О своих гастролях в Великобритании рассказывал неохотно. И всё же не мог не признать, что у публики успех был шумный.
Лёля Крейцер переводила с английского рецензии, их — целую кипу газетных вырезок — прислали Рахманинову из Лондона. Как дирижёр он поразил критиков: жесты — самые необходимые, оркестр подчиняется беспрекословно. О его игре отзывались сдержаннее, и всё же признавали, что свою знаменитую прелюдию он играл как никто, хотя вроде бы и не очень придерживался того, что сам же написал в нотах. Споры вокруг «Утёса» поразили нелепостью. Эпиграф из Лермонтова, «Ночевала тучка золотая на груди утёса-великана», на английском, похоже, звучал довольно-таки фантастично. По крайней мере полемика шла не о музыке, а о законах физики: как ведёт себя облако ночью — и как утром, когда начинает подниматься.
На замечание, что «ни один другой композитор не стал бы черпать своих мыслей и вдохновения из такой поэмы», можно было лишь улыбнуться или покачать головой. Наташа Сатина и Лёля Крейцер. Кому из них пришло в голову, что Ивановка, с нескончаемым потоком гостей, не самое лучшее место для творчества? А тут — Юлий Иванович, его жена, его свояченица и дети — Лёля и Максимилиан. На пятерых — более тридцати комнат. Огромный дом в Красненьком, где семейство Крейцер просто терялось, мог дать покой и тишину.
Это здание, правда, не радовало хозяев: один этаж, главный вход в левом углу, невыразительная архитектура. Дом разделён на две половины террасой. Ещё недавно они проводили каждое лето в Бобылёвке, месте обжитом, родном, и теперь казалось, что всё там было лучше. Но к новому месту привыкали. Юлий Иванович, взяв на себя управление имениями семьи Раевских, потомков знаменитого генерала, целые дни проводил в работе. Супруга его с головой ушла в садоводство.
Лёля ездила верхом по окрестностям, узнавая новые для неё места. И только брат её, Макс, хотя был страстный охотник и любил мотаться по лесу, пока больше отсиживался дома. Рахманинову его уголок нравился. В комнате для работы стояли рояль, диван, стол, мягкие кресла. Отсюда он мог пройти в свою спальню. В ней три окна, много света.
Лучи падали на большой письменный стол и кровать. За стеной находился пустующий кабинет главы семейства, Юлия Ивановича. Таким образом, две рахманиновские комнаты словно были отделены от всего остального дома. Небольшая тревога в Красненьком — об инструменте. Ему хотелось пианино с модератором, дабы глушить звук и знать, что никому не мешаешь. Но в Воронеже, где инструмент брали напрокат, нужного пианино не нашлось.
Владелец магазина, услышав имя Рахманинова, решил угодить: прислал огромный концертный рояль фабрики «Шрёдер». Лишь когда Сергей Васильевич убедился, что его жилище — почти необитаемый остров[72], он перестал думать о громкости, рассыпая на Шрёдере звуки свободно и щедро. В середине мая Рахманинов сорвался в Петербург на пушкинские праздники. Левко, своего любимца, оставил на попечение Лёли. Собственная опера его изумила. Не музыкой — он и потом своё сочинение будет ценить не слишком высоко, — но исполнением.
Даже спустя полтора месяца эта постановка будто стоит у него перед глазами, и он вспоминает о ней в письме Слонову: «Оркестр и хор был великолепен. Солисты были великолепны, не считая Шаляпина, перед которым они все, как и другие, постоянно бледнели. Этот был на три головы выше их. Между прочим, я до сих пор слышу, как он рыдал в конце оперы.
Несмотря на драматические столкновения, в музыке концерта звучат восторженные и ликующие интонации, прославляющие любовь к жизни. Как и в поэме Пушкина «Цыганы», в опере Рахманинова на первый план выходит конфликт, заключающийся в столкновении нравов вольных цыган и одинокого, но гордого Алеко. Образы главных героев не отделимы от красочных картин природы, а их переживания и чувства достигают трагических вершин.
2. Конец века
Концерт для фортепиано с оркестром № 2 до минор, op. 18, был написан Сергеем Рахманиновым в 1900 году. Впервые полностью исполнен в Москве 27 октября 1901 года. Вскоре он принял приглашение занять место дирижёра в московском Большом театре, где два сезона дирижировал весь русский оперный репертуар. RusConcert | Классика в Москве. Второй фортепианный концерт Рахманинова: плод блестящей психотерапии. К весне 1901 года он завершил Второй фортепианный концерт. Второй концерт для фортепиано и оркестра Рахманинова считается одним из наиболее впечатляющих и великолепных произведений музыкальной классики.
История создания Второго концерта С. Рахманинова
| Ответы : какое место занял в жизни Рахманинова второй концерт | Второй концерт для фортепиано с оркестром Рахманинова является в данном случае образцовым примером. |
| Урок музыки в 6-м классе "С.В. Рахманинов. Концерт № 2 для фортепиано с оркестром" | его Второго концерта для фортепиано с оркестром. |
| РАХМА́НИНОВ СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ | * * * Приведённый ознакомительный фрагмент книги Второй концерт Рахманинова как национальная идея: критика, полемика, интервью предоставлен нашим книжным партнёром — компанией. |
Гений русского духа С. В. Рахманинов
Во втором отделении концерта Пятой симфонией Бетховена дирижировал сэр Александер Кэмпбелл Маккензи. Второй концерт стал началом нового периода в творчестве Рахманинова. Подобная судьба постигла второй фортепианный концерт Рахманинова. Рахманинов дает концерты и половину сбора жертвует Международному Красному Кресту, а половину — генеральному консулу СССР в Нью-Йорке для передачи Советскому правительству. Достойное место в музыкальной сокровищнице мира занимает Третий концерт. Вскоре он принял приглашение занять место дирижёра в московском Большом театре.