Илья Зверев (1926-1966), прозаик и журналист, — из тех литераторов-шестидесятников, чьи публикации имели успех в годы «оттепели». Второе апреля / полная версия. Жанр книги: Советская классическая проза, Проза. Вы можете бесплатно ознакомится с кратким содержанием и описанием.
Илья Зверев. Второе апреля. Радиоспектакль
Но старушки «швейцарки» и под честное слово не пустили. А одна из них — маленькая, носатая, — даже рассердилась: — Вы представляете, что будет, если всех пускать? Это ж цельный СССР попрется, сто миллиенов. Как вы считаете? Которым потом убирать...
Им тоже радость? В Большой театр они так и не попали. Но, конечно, они сходили во МХАТ. Оч-ч-чень понравилось!
И, конечно, посетили ГУМ. Это действительно чудесный магазин: в него можно войти голым и голодным, а выйти сытым и одетым или даже не выйти, а выехать на новеньком мотоцикле. Правда, для всего этого требовались деньги. Деньги летели со свистом.
Сто раз в день Марксина шептала у прилавков: «Ой какая прелесть! Нет, обязательно купи. Действительно, очень оригинальная вещь». И вот остался один пятисотрублевый аккредитив.
На все про все. Савелий устал думать об этом, все московские радости были для него отравлены этими мыслями. Быть может, судьба его вытолкала из армии, из мира необходимости и приказа, специально чтобы дать ему последний шанс совершить что-нибудь особенное, принять какое-то решение, которое можно будет назвать мечтой и поступком. Ведь ему уже сорок два — если не сейчас, то никогда.
И вместе с этими возвышенными мыслями, перекрывая и подавляя их, текли другие, унылые — о жилплощади, о заработках, о детях, на которых одежка-обувка горит, о должности, которая тоже вряд ли его дожидается. Словом, он сказал: — Надо ехать в Саратов. Все сходится одно к одному. Надо ехать в Саратов к Марксининой маме.
Все-таки там есть жилплощадь, там большой телеграф, областной. Она считала его мужланом и погубителем Марочкиной жизни. Но в общем это не имело значения: главное, Марксине с детьми будет лучше. Приняв решение, Савелий покоя не обрел.
Напротив, все, к чему он прикасался в этот день, вызывало боль. Увидел в переулке черно-золотую вывеску «Арктикуголь» трест с таким названием находился не за Полярным кругом, а в трех кварталах от Арбата , и обожгло: «А можно ж было в Арктику». Увидел в «Огоньке» фотографию красивой, улицы: новенькие трехэтажные дома, а между ними сквер. Текст: «Энская атомная электростанция.
Цветущий город вырос у крепости мирного атома». И опять обожгло: «Вот куда надо». Но он сел в метро, поехал на Центральный телеграф и заказал Саратов. Срочный разговор, три минуты.
И под крики репродуктора: «Вильнюс, седьмая кабина», «Кто заказывал Кинешму, подойдите ко второму окошку» — Савелий думал о своем. Рядом с ним сидел худой моложавый старик в кожаной курточке на молниях. Он почему-то пристально разглядывал шестиугольный значок, блестевший на лацкане Савельева пиджака. Потом сообщнически улыбнулся и спросил с ударением на «первое «о»: — Астроном?
И тут его вызвали «Чурбай-Нура, вторая кабина». Он поднялся и дружески помахал Савелию рукой. Как коллеге, как члену некоего великолепного сообщества, где легко узнают своих. Савелий почему-то приободрился.
Когда дали Саратов, он прокричал теще, что все благополучно. Марочка здорова, дети здоровы. И повесил трубку, так и не сказав, что собирается в Саратов. Хотя звонил только для этого!
Потому что он хочет разом — Ладно, Сава. Поезжай на Курский вокзал — сказала Марксина, когда он все выложил. Только бери жесткие. В Саратов ездили с Павелецкого.
С Курского — это туда, в цветущий город, на атомную... Савелий сразу узнал то место, которое было сфотографировано в «Огоньке». И не потому, что у него выдающаяся память. Просто эти красивые дома и были цветущим городом.
А дальше стояли длинные одноэтажные бараки. За ними вагончики — красные телячьи вагоны, снятые с колес к ним были только приделаны лесенки, и из окон торчали дымоходные трубы. Ребята же не грудные. Им дали полвагона.
Сказали: через семь или восемь месяцев дадут комнату, может быть, даже две. Как демобилизованному воину Советской Армии. Вагон был очень хороший. Освещение электрическое, стены выложены планками как на генеральской даче, где Савелий чинил однажды приемник «Фестиваль».
Даже кухонька маленькая выгорожена. Нет, честное слово, ничего. Как ни странно, радиостанции на атомной не было. Савелий даже обрадовался этому обстоятельству: новая жизнь, так уж совсем новая.
Спросили, не пойдет ли в бетонщики, на высоту? Это решающая профессия. На высоту? На высоту!
Он пойдет в бетонщики. Тогда, пожалуйста, на медкомиссию. Профессия была явно решающая. Все врачи, какие только есть на свете — и глазник, и зубной, и хирург, и даже доктор по нервным болезням, осматривали Савелия, выслушивали, выстукивали, крутили на кресле до умопомрачения, а потом показывали палец и спрашивали: «Сколько?
Однако обошлось... Когда он, стесняясь своего брюшка, поспешно одевался в амбулаторном предбаннике, к нему подсел какой-то парень в кителе. Те устроятся дай боже. А нашему брату — в бетонщики и так далее.
Савелию не хотелось огорчать симпатичного парня, но он не умел врать. Он сказал: — Да нет, я радист. Просто так получилось. Это как раз был первый в жизни Савелия случай, когда не «так получилось», а так он сам захотел, сам выбрал, сам решил.
Но очень сложно было объяснять, да и вряд ли Савелий мог бы это сделать. Все было в нем самом. И наверное, это началось с той ночи, когда космос ворвался в его жизнь. Потом проходили техминимум и слушали лекции по технике безопасности.
Большая комната была сплошь оклеена одинаковыми плакатами: «Не стой под стрелой! Три дня он рассказывал, как надо соблюдать правила безопасности на высоте. А на четвертый сказал почти гордо: «Но гарантии быть не может. Такое наше дело.
Кто застенчивый — лучше откачнись». И Савелий подумал: «Понятно». Тут была другая беда: вдруг оказалось, что для Марксины нет работы. В амбулатории врачи, даже сестры, с московскими дипломами.
Куда ей с какой-то справкой краткосрочных курсов. Это была действительно беда: он имел право что угодно делать с собой, даже, до известной степени, с детьми, но с Марксиной... Однако думать об отъезде он никак не мог. И она, правда, не собиралась.
Она даже купила в раймаге корыто, ведро и четыре кастрюли. Однажды Марксина пропала на целый день. Пришла довольная. Там чудная докторша, Роза Самойловна, взяла безо всяких.
И близко, только четыре километра, все лесом. Такой чудный лес! Страх в нашем деле имеет место. Даже оторви да брось ребята иногда тушуются.
Но, с другой стороны, и лихачить вам не надо. Бригадир не спросил, как тот парень в амбулатории: «Тогда зачем? Приди к нему академик или маршал Советского Союза и скажи: «Решил переквалифицироваться в бетонщики», — Коляда бы не удивился, он бы и им сказал: «Ну, ну». Вечером, когда ужинали, Марксина вдруг отложила ложку и спросила: — Очень опасно?.
Это она спросила первый раз в жизни. Савелию было приятно. Мужчина должен подвергаться опасности, женщина должна тревожиться. И вот смена.
Сначала надо было просто добраться до места. Метров пятнадцать вверх по зыбкой лестничке, потом по клеткам арматуры — лезешь, и под ногами пропасть. До верхней отметки он добрался весь мокрый. Ему подали на веревке ломик.
Ключ был в кармане. Он знал свой маневр: надо отвинтить гайки крепления, а потом ломиком отодрать опалубку. Ему уже показывали, как это делается, теперь сказали: давай сам. Ногой стоишь на кончике болта, торчащем на тридцать сантиметров.
Рукой держишься за верхний болт. Пошевелиться страшно. А тут надо не просто держаться, надо работать. Ты, конечно, привязан, но все равно страшно.
Надо повернуть ключ и нажать. Еще сильнее, еще. И тут теряешь равновесие, сердце на миг останавливается и взрывается. И долго потом стоишь без движения, вжавшись в стену, слушаешь звон сердца.
И снова все сначала. Только немного иначе. Это было с Савелием. Час, другой, третий.
И вдруг стало легче, и он увидел небо, и последняя гайка сама пошла, и прилетела какая-то птица. У ног Савелия лежала атомная станция. Он вдруг вспомнил об этом. Внизу ударили в рельс.
Его все предупреждали, что спускаться страшнее, чем подниматься. Нога робко искала опоры, руки до боли сжимали ребристые прутья арматуры. Но Савелий был слишком взбудоражен, чтобы замечать это. Он слышал, как трубили трубы.
Вот сейчас уже скоро он безбоязненно взглянул вниз, хотя все говорили, что этого делать не стоит. Сейчас его встретит на земле бригада. И он рассмеется как ни в чем не бывало. И огромный Коляда хлопнет его огромной ручищей по плечу: «Молодец!
И никто из них не усомнится в том, что Савелий всю жизнь был таким — отважным, решительным и веселым... Под лестницей сидели и закусывали какие-то девушки. Трое грузчиков лениво тащили трубу к реакторному корпусу. Коляды не было.
Бригады не было. Все уже ушли. Они же все это делают каждый день. И похлеще делают.
Но почему-то возбуждение не проходило. И трубы все трубили. И ему вдруг показалось, что все еще будет и кто-нибудь еще скажет ему: «Сава, ты бог! Маме и папе так рано никогда не звонили, а Машке иногда звонили.
Поэтому она в одном чулке выбежала в коридор и схватила трубку. Машка могла бы побожиться, что не знала никого с таким вежливым голосом. Произношение записывать. К тебе сейчас Ряша зайдет.
Ее все звали Машкой, хотя русачка Людмила запрещала, говорила, что это вульгарно и грубо. Но это не было грубо. Так же как не было ласково, что другую Машу звали Машенькой. Просто та была действительно Машенька, такая кисочка «мур-мур», а это действительно Машка, свой парень.
Она еще в четвертом классе лучше всех дралась портфелями и берет лихо сдвигала на одно ухо так что Фонарев даже спрашивал физичку, на основе каких физических законов он держится и не падает? И если Машка ставила чайник, то всегда на полный газ, так что через минуту и у чайника крышка была набекрень. Ребята правильно понадеялись, что она достанет магник. Мама всплеснула руками и позвала папу.
Папа вышел из ванной с пышной мыльной бородой, доходящей до глаз: — Ну что там еще у вас? Папа был кандидат философских наук и на все, естественно, смотрел философски. Он всегда умел так сказать, что возразить было уже почти невозможно. Если б он сказал просто: «для урока», то мама вряд ли бы отдала.
Но для совершенствования! Мама очень дорожила магнитофоном. Когда приходили какие-нибудь неинтересные гости, например папины философы с кафедры, с которыми неизвестно было про что разговаривать, то включали пленку. Для этого у них были специальные пленки с такими штучками, которых по радио, сколько их ни лови, не услышишь.
Например, такая: Чьюбчик, чьюбчик, чью-убчик кучерявый, Эх-д, развевайся, чьюбчик на ветру, ых... И никто ему не возражал. Словом, несмотря на все это, магник Машке дали. И тут как раз пришел Ряша, то есть Вовка Ряшинцев.
Вовка старался быть таким же грубым соленым парнем, как Коля. Он тоже говорил «во даете! Но все это плохо ему удавалось, потому что он был хилый очкарик, кроме того, сильно испорченный интеллигентным воспитанием, которое навязали ему родители — знаменитые в городе зубные врачи... Когда они вошли в класс, держась вдвоем за кожаную ручку тяжелого музыкального ящика конечно, Машка не дала этому несчастному Ряше тащить его одному , по всем партам прокатился стон.
Коля от счастья вскочил на учительский стол и завопил: — Обдурили дураков на двенадцать кулаков! Обычно каждого дурака обманывали только на четыре кулака, но, поскольку тут обманули сразу двоих а может быть, просто для рифмы , Коля пел: «на двенадцать кулаков». И это было в три раза обиднее. Машка ничего не сказала.
Она поставила магник в дальний угол и стала как ни в чем не бывало смотреть в окно. А класс вопил, и плясал, и бесновался: — Первое апреля, никому не веряй! Все замолчали только в ту минуту, когда на пороге появилась следующая жертва. Жертва тоже ойкнула и стала выворачивать себе руку, чтобы сверху увидеть собственное плечо.
За окном тоже было первое апреля. У школьных ворот под красным полотнищем «Добро пожаловать! Несколько самых предприимчивых мальчишек надеялись здесь перехватить кого-нибудь, кого еще никто не успел «купить», и показать им, дуракам, первое апреля. Иногда это им удавалось: Машка видела, как они вдруг подпрыгивали от радости и плясали вокруг какого-нибудь несчастного, ошалело глядевшего по сторонам.
Кроме истории с магником было еще несколько крупных достижений. Сумасшедшему юннату Леве Махерваксу показали какую-то птичку, вырезанную из польского журнала, и сказали, что это загадка зоологии — павианий соловей, который водится только в южной части Галапагосских островов и поет мужским голосом. Он был доверчив и в самом деле много знал, что несколько снижало ценность этой «покупки». Поэтому чемпионкой была признана Машка, которая, оправившись от потрясения, «купила» первого ученика и всезнайку Сашку Каменского, длинного тощего бровастого мальчика, со всеми разговаривавшего снисходительным тоном, даже с директором школы, даже с генерал-полковником танковых войск, приходившим в отряд накануне Дня танкиста.
Он пошевелил губами, большими и мягкими, как у лошади, которую Машка видела этим летом в деревне, и сказал: — Конечно, это Маяковский. Возможно, это из «Флейты позвоночника». Да, да, конечно, оттуда... И дальше он стал объяснять, что именно хотел сказать поэт этими строчками.
К сожалению, он не сумел довести свои объяснения до конца, так как Машка прыснула и испортила все дело, за что ее справедливо осудил весь класс. Уже к первой перемене какие бы то ни было «покупки» стали невозможны. Все, вплоть до первоклашек, ходили бдительные. Все ждали подвоха и никому не верили.
Что бы ни говорилось, все слушали со скептическим выражением: ладно, ладно, трепись, со мной номер не пройдет: Прибыли для обманщиков кончились и начались убытки. Поскольку некоторые забывали про первое апреля и говорили то, что в самом деле знают и думают. Так погорел Коля, которому сказали, что внизу его дожидается какой-то взрослый парень. Он расхохотался прямо в глупую физиономию вестника: его, Колю, ловить на такой пустяк!
А между тем парень к Коле действительно приходил. Это был знаменитый марочник Леня из двадцать девятой школы, о визите которого начинающий филателист и мечтать не смел. Но это выяснилось много позже. Но совсем ужасно сгорел Юра Фонарев.
Он получил записку от одной девочки, имя которой я не смею здесь называть. Она написала, что хочет с ним дружить и приглашает его завтра в кино на «Дикую собаку Динго». Эта картина идет только в одном кинотеатре, черт те где, в каких-то Нижних Котлах. Но она хотела бы для первого раза сходить именно на эту картину.
И Юра понял почему. Потому что у этой картины есть еще одно название: «Повесть о первой любви». Он выкатился из класса колесом и еще немножко прошелся на руках по коридору, где гоняли бессмысленные четвероклашки, один из которых чуть не наступил ему на руку. Юра схватил за шкирку своего обидчика и грозно спросил, что означает его нахальное поведение и этот странный клич.
Малец попался робкий. Но такое слово есть! Он сбегал к четвертому классу и, поунижавшись перед дежурным, проник к своей парте. Через минуту он ткнул Юре последнюю страницу своего четвероклашьего учебника.
Может быть, Управление центральных булочных и пищевой промышленности. И Юру обожгла мысль, что ее записка тоже как все сегодня... Это было бы ужасно! Во-первых, понятно почему, а во-вторых, потому что его «купили».
Но нет, не может быть, она же сама ему отдала, и у нее при этом были глаза... Но у нее были щеки, которые сильно горели. Но, может, она просто волновалась, что «покупка» не удастся... В отчаянии он побежал советоваться к своему закадычному другу Леве Махерваксу.
Но почему именно кинотеатр в Нижних Котлах, у черта на куличках? Опять совпадение? У меня есть «Кинонеделя». Правда, со следующего понедельника, но...
Вот видишь, идет «Любовь и слезы». Предположим, что в понедельник программа могла измениться. Но посмотри, какое там насмешливое название. Видишь: »...
Тут Юра заметил в конце коридора ту, чье имя я не смею назвать, и, не дождавшись Левиного «хорошо! Первое апреля.
Характеристики Написать отзыв "Второе апреля" - вторая книга в цикле рассказов Ильи Зверева о школьниках сначала шести-, затем семи- и, наконец, восьмиклассниках , но по существу это - центральная новелла сборника. Зверев писал легко, весело и остроумно, но при этом все его произведения содержат недвусмысленное моральное послание, непременный призыв - быть честным в словах и делах, чего бы это ни стоило… "Говорить в этот великий день одну чистую правду и не соврать, и не обмануть, и не сбрехать, и не натрепаться, и не солгать ни словом, ни голосом, ни взором…" - такую клятву дали однажды ученики 6 "А" неназванной автором школы.
Все рассказы, представленные в книге «Второе апреля», о совести и том, что необходимо поступать исключительно так, как того требует окружение. Здесь нет показухи, пафоса, герои добрые и милые, а потому произведение еще интереснее читать и воспринимать.
В книге «Второе апреля» Илья Зверев показывает, что современные школьники далеко не такие справедливые и правильные, какими были школьники прошлой эпохи. Автор описывает детей с твердыми нравственными ориентирами, они справедливы, умеют делать выводы из своих поступков, покаяться и даже сделать несколько шагов к исправлению. Современная молодежь далеко не такая, а потому хотелось бы исправить такое положение дел. На нашем сайте о книгах lifeinbooks. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера.
Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов.
У меня есть «Кинонеделя». Правда, со следующего понедельника, но... Вот видишь, идет «Любовь и слезы». Предположим, что в понедельник программа могла измениться. Но посмотри, какое там насмешливое название. Видишь: »... Тут Юра заметил в конце коридора ту, чье имя я не смею назвать, и, не дождавшись Левиного «хорошо! Первое апреля. Но она не засмеялась, ее губы вдруг скривились, а в глазах — вот сейчас, как раз, когда не надо, глаза были на месте — задрожали слезы.
Либо же она великая артистка что вряд ли, так как она под Новый год провалилась в школьном спектакле, где играла старика Хоттабыча , либо он осел. Да, он осел! Проклятый, глупый осел-самоубийца. Надо будет спросить у этого проклятого умника Левы, бывают ли ослы-самоубийцы. То есть раз Юра существует, значит, бывают! Обратно из школы Машке пришлось тащить магник одной. Ряша, когда она к нему подошла, отвернулся и сплюнул, не разжимая губ, но попал на собственный рукав и от этого совсем обозлился. Или нанялся? Машка толкнула его плечом, так что он слегка треснулся об стенку, гордо подхватила магник и потащила его в коридор. Нос у Машки был курносый, следовательно от природы задранный кверху.
К тому же она еще немного задирала голову и ходила особенной спортивной походкой, обличавшей гордую и независимую душу. Все дело портили косички. Довольно нормальные каштановые косички, примечательные только тем, что они были последние во всех шестых классах. Все остальные девочки уже остриглись и ходили с мальчишескими колючими затылками. Машка мечтала последовать за ними, но была связана честным словом. Еще когда движение «Долой косы» только овладевало девичьими умами в шестых классах «А», «Б» и «В», мама взяла с нее слово, что она оставит косы. Только вчера она последний раз бунтовала дома, добиваясь отмены клятвы. Потому что так оригинальнее. Посрамив таким образом дочь, он сказал уже по существу: — Русская народная мудрость гласит: «Не дав слова, крепись, а дав слово — держись! Но теперь, дав слово, приходится держаться...
У школьных ворот она остановилась перевести дух: все-таки тяжелый магник, если одной нести. И тут кто-то тронул Машку за косы. Нет, не дернул, именно тронул. Но все равно, учитывая плохое Машкино настроение, его можно было уже условно считать покойником. Она резко развернулась... И увидела перед собой Юру Фонарева, печального и торжественного. Он подхватил магник и, решительно отстранив Машкину руку, понес один. Она сказала, что первое апреля — это прекрасный и веселый день и, хотя ее купили хуже, чем его она ведь про записку не знала , все равно никакого тут зверства нет и очень хорошо, что есть такой день, когда можно всех обманывать и посмеяться как следует... Ну совершенно как мамина знакомая безутешная вдова, у которой на поминках украли шубу из какого-то скунса. Машка не стала расспрашивать: захочет — сам расскажет.
Но Юра уже отвлекся и со страстью стал доказывать, что раз есть день, когда все всех могут обманывать, то должен же быть, по справедливости, день, когда никто никого не может обманывать! Должен быть или не должен? Машка сказала, что должен! И надо сговориться, чтоб какой-нибудь день, например завтра — 2 апреля, объявить вот таким. Чтоб все дали клятву и никто не смел соврать ни одним словом... Весь вечер, вместо того чтоб готовить уроки, Юра сочинял клятву. Вообще он умел здорово сочинять, и в нем даже «чувствовались задатки литературной одаренности», как написали из журнала «Огонек», куда мама тайком посылала Юрины стихи. Он с грустью вспомнил свой первые стихи, написанные, кажется, во втором классе: Красный огонь, Красные флаги, Красной лентой Обвит пулеметчик, Все красно, И сердце пылает В нутре командира. Все, все пылает! Теперь ему, многое познавшему и пережившему, уже не достичь той свежести восприятия.
И вообще, стихи были пройденным этапом, грехом молодости, а теперь он писал прозу — роман о любви и верности на Дальнем Севере. Но, к сожалению, слишком медленно писал мешали взыскательность художника и большая учебная нагрузка — шестой же класс! К половине одиннадцатого клятва была почти готова. Следовало бы еще немного отшлифовать стиль, но отец погнал Юру спать. Отец был по специальности диспетчер и выше всего на свете ценил дисциплину. К первой переменке идея полностью овладела массами. Даже Коля, который не хотел клясться, так как и без того хватает разных запрещений и правил... Даже Саша Каменский, который не желал унижаться до клятвы, не им самим придуманной... Даже Ряша, который никогда не делал ничего такого, чего не делал Коля... Даже все они в конце концов торжественно заявили, что «признают Второе апреля и клянутся перед своей совестью и совестью своего класса имелся в виду 6-й «Б» под недремлющим народным контролем говорить в этот, великий день одну чистую правду и не соврать, и не обмануть, и не сбрехать, и не натрепаться, и не солгать ни словом, ни голосом, ни взором...
На втором уроке физичка Ариадна Николаевна — молоденькая, розовенькая, чистенькая — спросила, все ли решили домашнюю задачку. Или тебе хочется получить «кол»? И то, что она сказала не «единицу», как положено учительнице, а вот так, по-свойски, по-школьному — «кол», было всем очень приятно. Все-таки она молодец, Адочка, железная училка! Но Адочка не стала брать их голыми руками. Она вдруг почему-то зажмурилась, потом засмеялась, и лицо у нее стало, как у девчонки, щекастое, с ямочками. Я тоже несколько раз так начинала... Адочка вздохнула и почему-то не сказала, чем все это кончилось. Но главное, она не стала никого мучить и спрашивать, а сразу начала рассказывать новый урок про закон Архимеда. Этот закон был ребятам раньше немножко знаком по школьной песенке: «Если тело вперто в воду — не потонет оно сроду».
Но тут вдруг выяснилось, что эта песенка неправильная. Потому что если удельный вес тела больше, то оно потонет как миленькое. Да никогда в жизни! Скорее небо упадет на землю, скорее параллельные линии сойдутся в одной точке, скорее «Спартак» проиграет презренному «Динамо»... На большой перемене Юра Фонарев сделал замечание своему лучшему другу Леве Махерваксу: почему тот не ответил на вопрос Ариадны и почти нарушил клятву. И лучшие умы шестого «Б» заспорили, справедливо ли такое толкование, не дает ли оно лазейки? Все-таки разный народ подобрался в их классе. Одни были уже как бы взрослые и думали о смысле жизни. А другие были как мальчишки, как бандерлоги из «Маугли», как пятиклашки какие-нибудь: гоняли по коридорам, орали, валяли дурака и не думали о смысле жизни. По партам бродила тетрадочка с надписью: «Девичьи тайны», в которой наиболее отсталые девчонки, пользуясь Вторым апреля, устроили какую-то дурацкую анкету.
Как тебе нравится Баталов? В каком кино он тебе больше нравится? Бывает ли у тебя плохое настроение? Какая-то возвышенная душа наверно, Машенька написала даже, что ей нравятся «такие сильные, мужественные, благородные и красивые люди, как великолепная семерка» эх ты: «люди, как семерка»! Председатель совета отряда Кира Пушкина сказала, что это не пионерское дело — вот такая анкета. Полагается спрашивать совсем про другое: про космонавтов, про заветную мечту уехать в тайгу и про любимого литературного героя Саню Григорьева, которого считаешь своим идеалом. И Машка, которая никогда и ни в чем не соглашалась с Кирой и даже считала, что славная фамилия досталась ей по какой-то грубой ошибке, тут вдруг сказала, что она права. Не стоило для такой паршивой ерунды учреждать день Второе апреля! Учредители этого великого дня не могли и подозревать вчера, какие он породит проблемы и сложности, сколько вызовет потрясений, крушений и даже катастроф. Обиженная за свою анкету, Машенька пустилась гулять по коридору, словно беспощадная фелюга алжирских пиратов по Средиземному морю.
Она останавливала каждого встречного мальчишку, дожидалась, пока подойдут еще какие-нибудь свидетели, и, нацелив в него жерла своих убийственных глазищ, спрашивала, предположим, так: — А ну, скажи, как ты относишься к Машке Гавриковой? Но свидетели, которым, видно, понравилась эта игра, требовательно смотрели на него и неодобрительно вздыхали. По сравнению с другими девчонками... Убедившись, что из Ряши больше ничего, путного не выкачаешь, Машенька двинулась искать следующую жертву, потом третью. Третьей оказался Юра. Вокруг теснилась радостная толпа, а у самой стенки стояла она. Не очень близко, но все-таки так, что каждое слово можно было расслышать. Получал записку или нет? Если он, учредитель, сейчас скажет: «нет! Если он, Юра, скажет «да!
Какая же любовь после такого публичного поругания! Юра стоял, высоко подняв голову, и молчал, как герой-пионер под пыткой в стихотворении С. Расшвыряв толпу, к Машеньке пробился Саша Каменский Он грозно сдвинул свои знаменитые брови и сказал: — А ну, Машенька, спроси меня быстро: что я думаю о тебе? Этакая кисанька! И вы все, господа хорошие, тоже... Неизвестно почему он назвал ребят этими странными словами, встречающимися в пьесах из купеческой жизни, на которые ребят силком водили в Малый театр. Но произвели они действие необычайное. Толпа мгновенно рассосалась, даже, пожалуй, разбежалась. А Машенька похлопала ресницами, половила воздух ртом, а потом сказала: — Неостроумно. И сам ты тощий как шкелет!
А Юра, после всех этих ужасных переживаний, прямо подошел к ней и спросил, на какой сеанс им идти. Она посмотрела на него внимательно и улыбнулась... Второе же апреля... Ну ничего. Он все равно пойдет с ней в кино! И, вспомнив отца, диспетчера по специальности, больше всего ценящего дисциплину, Юра добавил: «Чего бы это ни стоило». А в углу уже целая толпа спорила: правильно или неправильно молчал Юра. И Лева, кроя всех остальных своим замечательным басом, повторял: — Тут была затронута честь женщины! Он не имел права говорить. Что вы, маленькие, книжек не читали...
Никто из спорщиков не был маленьким, и все они читали книжки. Поэтому возражения отпали. Но вообще оказалось, что нужны все-таки какие-то правила говорения правды. Потому что на практике оно как-то чересчур непросто получается, в каждом случае по-другому... Провалы и катастрофы умножались. Кто-то вдруг узнал о страшном, хотя и давнем 4-й класс, 2-я четверть вероломстве закадычного друга, не выдержавшего перекрестного допроса под клятвой. Потом выяснилось, что стенгазету «За отличную учебу», получившую первую премию на конкурсе Дворца пионеров, рисовал не тот Гукасян, не Грешка, а его папа, художник театра оперетты. Наконец, была разгадана тайна возглавляемого Колей звена «Умелые руки». Это было самое дружное и дисциплинированное звено, вся работа которого держалась в секрете. Ребята из других звеньев, из «Любителей искусства» и «Юных историков», по некоторым намекам предполагали, что там строятся действующая модель баллистической ракеты и какой-то «керосиновый локатор».
Оказалось же, когда Колю прижали клятвой, что эти самые «Умелые руки» на своих занятиях просто читали шпионские романы из «Библиотеки военных приключений». Эти романы добывал Ряша, потому что его отец пломбировал зубы какому-то редактору из Воениздата. Кира Пушкина, председатель совета отряда, с молчаливым ужасом глядела, как рушатся репутации и линяют доблести. Движимая желанием спасать, что можно, она предложила: — Если уж так вышло, то пусть хоть это будет мероприятием, наше Второе апреля. У нас почти не осталось пионерских дел. Пусть оно будет мероприятием по почину колхозницы Заглады, которая призвала иметь совесть. Ошалевший от своего личного счастья, Юра Фонарев громко заржал, а потом сказал, намекая на Киркин чин: — Каждый народ имеет такое правительство, какого он заслуживает! Все-таки не зря он принадлежал к звену «Юных историков»! А Машка, состоявшая в «Любителях искусства», ничего говорить не стала, а просто подошла и стурнула Кирку с парты: чтоб не трепалась зря в великий день... Главная катастрофа произошла на пятом уроке, на литературе.
В связи с приближающимся общешкольным горьковским вечером Людмила Прохоровна обещала поговорить о некоторых произведениях великого пролетарского писателя, относящихся даже к программе восьмого класса. Каждому лестно, конечно, целый час побыть как бы восьмиклассником. Тем более что всем до черта надоели эти дурацкие сочинения на тему «Делу время — потехе час» или изложения по картинке «Три богатыря». Горький, 1868-1936, — торжественно сказала Людмила и осмотрела сквозь свои толстые очки всех ребят, словно бы ожидая чего-то. Ребята знали, чего ей надо, и сделали вдохновенные лица, как на фотографии «Встреча московских писателей с коллективом завода «Каучук»». Между тучами и морем гордо реет буревестник, сложное слово, между прочим, мы уже проходили черной молнии подобный. Дочитав до конца, она сказала: — Достаньте тетрадочки и запишите: 1 чайки — интеллигенция, которая не знает, к кому ей примкнуть; 2 гагары — существа, боящиеся переворота, мещане; 3 волны — народные массы; 4 гром и молния — реакция, которая пытается заглушить голос народа; 5 пингвины — буржуазия; 6 Горький — буревестник революции. Положите ручки. Калижнюк, ответь нам: кто такие чайки? Коля лениво выбрался из-за парты, подумал, покряхтел: — Ну, они, эти, ну, которые культурные...
Правильно, садись. Тут ей на глаза попалась Машка, которую прямо корчило от этого разбора. Может быть, тебе неинтересно? Это был риторический вопрос они это уже проходили, например у Некрасова: «О Волга, колыбель моя, Любил ли кто тебя, как я? Риторические вопросы задаются просто так, на них нет необходимости отвечать. Но класс требовательно смотрел на Машку. Машка только молилась, чтоб Людмила не была дурой и не спрашивала об этом остальных. Потому что тогда — страшно подумать, что начнется. Но Людмила была... Людмила долго стучала портфелем по столу, но класс орал: «Всем!
Машка, считавшая себя виноватой, сказала: — Людмила Прохоровна спросила нас, интересно ли на ее уроках. А я ответила... И снисхождения не ждите! За такое хулиганство придется отвечать. В скверике, напротив школы, провели летучее совещание. Это был риторический вопрос. Но ему ответили. Юра Фонарев ответил. Он горел в цейтноте до кино еще надо было забежать домой, забросить портфель, выпросить денег , но уйти он не мог. Но в конце концов лучше...
А завтра, когда наших родителей призовут под ружье? Завтра как будет, лучше или хуже?
Второе апреля - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
- Илья Зверев: Второе апреля
- Популярные книги
- Второе апреля [Илья Зверев] (fb2) читать постранично
- Второе апреля читать онлайн бесплатно, автор Илья Зверев | Флибуста
Илья Зверев. Второе апреля. Радиоспектакль
Видишь, тут даже не подпись, а печатка такая приложена. И потом значок... Даже самая обыкновенная медаль «За боевые заслуги», которая у всех есть, и та, кажется, имеет на закрутке номер. А тут, видишь, голая пупочка, без всякого номера. Так что успокойся и приходи забивать козла, а то с Валькой я проигрываю.
Но Савелий ему не поверил. Неделю ходил задумчивый. Потом вынул из чемодана старый женин ридикюль, в котором хранились разные документы и большая пачка законсервированных облигаций. Отобрал самую ветхую, потертую на сгибах справку: «Дана сия Фролову Саве в том, что он окончил 8-й класс «Б» Воропановской С.
На другой день он подал заявление и документы в вечернюю школу. Что-то в нем изменилось. Он с прежней неукоснительной аккуратностью справлял службу на радиостанции.
Его герои — крестьяне, шахтеры, школьники. Но о чем бы ни шел разговор, он всегда одинаково важен и интересен читателю: это разговор о мужестве и доброте. Прекрасное качество пера Ильи Зверева — отсутствие какой бы то ни было назидательности, скучного поучительства.
Всегда ли вас понимают? Доводилось ли вам когда-нибудь испытывать одиночество?
Серьёзно ли относятся к вашим творческим увлечениям родители и готовы их развивать, вкладываясь материально? Перед этими вопросами оказался и главный герой книги Десятилетний Джесси Эронс. Он хорошо рисует, только мало кто об этом знает. Родители очень бедны и едва сводят концы с концами - им не до фантазий сына, а сестры, если проведают, примутся донимать насмешками. Однажды у Джесси появляется новая соседка - его сверстница Лесли Бёрк. Она совсем не такая, как остальные его одноклассники: и одета странно, и телевизора у нее нет. Зато она знает кучу разных историй и с ней можно разговаривать, о чем угодно. И даже вместе отправиться в сказочную страну - Терабитию… В этой мудрой книге речь идёт о мужестве быть самим собой и о том, как тяжелая утрата помогает стать сильнее и обрести собственный путь.
Литературное творчество писательницы было отмечено огромным количеством международных и национальных наград в области детской литературы, среди которых медаль Х. Андерсена, премия А. Линдгрен и две медали Ньюбери. Она смело говорит о таких "неудобных" вещах, как боль, непонимание и одиночество. Именно такие книги помогают юному человеку взрослеть. Андрей Жвалевский «Время всегда хорошее» - Ребята, доводилось ли вам слышать от ваших родителей, бабушек и дедушек высказывания о том, что раньше времена были лучше? Что бы вы хотели в нём изменить? Это увлекательная современная книга про современных подростков, написанная в соавторстве Андреем Жвалевским и Евгенией Пастернак.
Главные герои этой книги — девочка Оля, которая живет в 2018 году, и мальчик Витя, который живет в 1980 году. Современные подростки не представляют своей жизни без гаджетов. Они так много времени проводят в Интернете, что почти разучились общаться вживую. Всё чаще школьники общаются в чате, где никто не знает, какой у кого ник. Жизнь ребят в 1980 сильно отличается от жизни подростков будущего. У них другие ценности и другие проблемы. Они много общаются, проводят время вместе, приходят на выручку. Случается так, что Оля и Витя вдруг меняются местами.
Оля, как современный тинейджер, воспринимает это переселение как некий забавный квест. Выполнишь все условия — вернешься домой. А заодно столько узнаешь о прошлом! Витя же, наоборот, растерян. Он не знает новых слов, на которых говорят окружающие люди слов, которые касаются гаджетов и общения в Интернете , его приводят в недоумение новинки технологического прогресса и странное новое поколение, которое предпочитает общаться через компьютеры и телефоны, а не вживую. Вскоре ребята свыкаются с особенностями новой жизни, так как у них появляются проблемы.
Это был звездный час Савелия Фролова.
Тот самый капитан Мартыщенко, молодой победитель и удачник, чью дружбу с Фроловым никто не мог объяснить некоторые, правда, видели тут те же причины, какие заставляют красавиц выбирать себе в подруги самых безнадежных дурнушек. Из вежливости. Они, академики, люди образованные, они считают неудобным не ответить, если кто к ним обратился. Видишь, тут даже не подпись, а печатка такая приложена. И потом значок... Даже самая обыкновенная медаль «За боевые заслуги», которая у всех есть, и та, кажется, имеет на закрутке номер. А тут, видишь, голая пупочка, без всякого номера.
Так что успокойся и приходи забивать козла, а то с Валькой я проигрываю. Но Савелий ему не поверил. Неделю ходил задумчивый. Потом вынул из чемодана старый женин ридикюль, в котором хранились разные документы и большая пачка законсервированных облигаций. Отобрал самую ветхую, потертую на сгибах справку: «Дана сия Фролову Саве в том, что он окончил 8-й класс «Б» Воропановской С. На другой день он подал заявление и документы в вечернюю школу. Что-то в нем изменилось.
Он с прежней неукоснительной аккуратностью справлял службу на радиостанции. По-прежнему робел перед начальством и еще больше перед подчиненными. Но смятение в его душе не проходило, оно даже почему-то усиливалось.
Второе апреля. Рассказы, повести, публицистика
В книге Ильи Зверева две части. В первой помещён цикл рассказов о школьниках, 6-тиклассниках, а потом уже 7-ми и 8-миклассниках. Именно по мотивам этих рассказов снят фильм "Завтра, третьего апреля ". Рассказы незаурядные, искренние, проблемные, ироничные. Зверев Илья. Второе апреля и другие рассказы Ильи Зверева. – Москва: Теревинф; Москва: Белая Ворона/Albus Corvus, 2014. –. Я лучше сто ваших клятв нарушу, чем буду доносчиком, -- мрачно заявил Лева. Скачать книгу «Второе апреля» Зверев Илья в форматах fb2, epub, pdf, txt, rtf или читать онлайн. Популярные книги жанра Проза, Советская классическая проза. Зверев И. "Второе апреля" — купить сегодня c доставкой и гарантией по выгодной цене. 2 предложения в проверенных магазинах. Зверев И. "Второе апреля": характеристики, фото, магазины поблизости на карте.
Похожие книги на "Второе апреля"
- Зверев Илья - Второе апреля | Read books online - free download E-library
- Второе апреля илья зверев краткое содержание
- "Второе апреля" Илья Зверев: рецензии и отзывы на книгу | ISBN 978-5-4212-0024-6 | Лабиринт
- «Второе апреля»
- «Второе апреля»
Второе апреля - Илья Зверев
Случается так, что кто-то выкладывает в Интернет имена всех учеников класса вместе с никами, кроме Витиного, а впоследствии оказывается, что это сделала одна девочка, на которую он даже и не подумал. После этого Витя и Оля вновь меняются местами. А что из этого получится, вы узнаете сами. Повесть рассказывает о вечных ценностях — дружбе, поддержке, взаимовыручке. Поэтому время всегда хорошее - главное, чтобы рядом были настоящие друзья, готовые помочь в трудную минуту. Именно это важно всегда, в любые времена.
Марина Аромштам «Когда отдыхают ангелы» - По статистике, в нашей стране проживают десятки тысяч неполных семей, в которых воспитываются дети. Практически в каждом классе российской школы есть такие девчонки и мальчишки. Но обсуждать эту тему они, как правило, не хотят. Не будем и мы. Скажу лишь одно: в книге «Когда отдыхают ангелы» говорится о том, что все дети вправе на счастливое будущее.
Как добиться его и не сломаться под тяжестью сложностей? Ответ на этот вопрос даётся в книге. Она рассказывает о маленькой девочке Алине, у которой отец уехал во Францию ещё до её рождения. Из роддома её с мамой забирал дедушка, с которым они жили. Бабушка умерла ещё до рождения девочки.
Но дедушка говорил, что её бабушка была прекрасной женщиной. Она говорила, что у каждого есть свой внутренний стержень. Внутренний стержень — начало чего-либо. Юрий Коваль «Приключения Васи Куролесова» - Само название книги говорит за себя, определяет литературный жанр и направление. Прочитав название книги, уже хочется улыбнуться.
И представить главного героя с такой смешной фамилией. Впрочем, как считаю родители, она свойственна для каждого второго ребёнка, любящего весёлую интересную жизнь. И это совсем неплохо, ведь сколько полезных дел совершает герой с такой фамилией. Несмотря на то, что книга написана в прошлом веке — в 1971 году — интерес к детективному жанру вполне понятен и сегодня. Думаю, современные мальчишки хотят не просто приключений, а чтобы они были ещё и полезными.
Или я ошибаюсь? Повесть переведена на несколько европейских языков. Сюжет повести «Приключения Васи Куролесова» во многом навеян рассказами отца писателя о его работе в милиции — до войны Иосиф Яковлевич Коваль был начальником уголовного розыска Курска, во время войны работал в Москве в отделе по борьбе с бандитизмом, а потом был назначен начальником уголовного розыска Московской области. Илья Зверев «Второе апреля» - Всегда ли вы говорите правду? Что или кто заставляет вас поступать иначе?
Думаю, разговор на эту тему актуален во все времена и со всеми детьми.
До войны он мечтал еще разоблачить шпиона. Вот он идет ночью по улице — скорей всего по проспекту Красной конницы, последний квартал перед вокзалом — и вдруг слышит тихие звуки зуммера. Это шпион, занавесив окна, передает одной иностранной разведке сведения о дислокации наших войск. И тут Савелий действует дерзко, хладнокровно, но рискуя жизнью, и — «Ваша игра проиграна, полковник Ганс Швабке». Какие еще были мечты? Ну, в войну, понятно...
Он страстно желал сделать для всех что-нибудь такое, настоящее, после чего можно было бы сказать, как в газете: «Каждый советский человек на моем месте поступил бы точно так же». Лучшие люди сражались с фашистами. Можно сказать, все люди! А его шесть месяцев вообще не брали: телеграф бронировал своих. Потом вырвался и сразу угодил на спецкурсы. Там дело было поставлено круто, очень гоняли на строевой, и он как-то разом усомнился в своих силах и притих. Когда пришло время выпуска, Савелия оставили при курсах.
Как радиоспециалиста. Фролов надраил сапоги и по всей форме явился к начальнику курсов. Но вместо рапорта заплакал. Только в сорок четвертом он попал на фронт. И то неизвестно, можно ли это назвать фронтом. Он, вообще-то говоря, считает, что нельзя. Опять подгадила квалификация: он был слишком хорошим радистом, чтобы попасть в часть.
И вот взяли в штаб фронта. Всего пять раз был под артобстрелом да еще сколько-то бомбежек. А настоящая война — котлы, броски, бои с тяжелыми потерями — все это доходило до него только через наушники которые случалось не снимать по шестнадцати часов в сутки.
Характеристики Написать отзыв "Второе апреля" - вторая книга в цикле рассказов Ильи Зверева о школьниках сначала шести-, затем семи- и, наконец, восьмиклассниках , но по существу это - центральная новелла сборника. Зверев писал легко, весело и остроумно, но при этом все его произведения содержат недвусмысленное моральное послание, непременный призыв - быть честным в словах и делах, чего бы это ни стоило… "Говорить в этот великий день одну чистую правду и не соврать, и не обмануть, и не сбрехать, и не натрепаться, и не солгать ни словом, ни голосом, ни взором…" - такую клятву дали однажды ученики 6 "А" неназванной автором школы.
Пионерские передряги никогда не были близки моему сердцу, несмотря на то, что сами по себе школьники очень мне близки. Зверев пишет с тонким юмором, подчиняет своему слову всю яркость советской идентичности.
Наверное, я могла бы ещё много написать про то, как искренне и честно Зверев изображает детей, про то, что в сборник "Белая ворона", кроме рассказов про школьников, включила ещё три "взрослых" рассказа Зверева.
Похожие книги
- Зверев Илья - Второе апреля
- Книга Второе апреля (Зверев Илья) - большая электронная библиотека
- Второе апреля скачать epub, fb2 книгу Зверев Илья, читать онлайн
- Описание книги "Второе апреля"
- Илья Зверев - Второе апреля краткое содержание
- Популярные книги
Илья Зверев «Второе апреля»
Илья Зверев всегда доступна к чтению онлайн. А так же на нашем сайте вы сможете скачать книгу Второе апреля Илья Зверев в формате Fb2, MOBI, EPUB. На нашем сайте о книгах вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Второе апреля» Илья Зверев в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Второе апреля краткое содержание. Писатель Илья Зверев умер, когда ему не исполнилось и сорока лет. Произведения его исследуют широкие пласты жизни нашего общества пятидесятых и первой половины шестидесятых годов.
Илья Зверев: Второе апреля
Это имя сегодня не на слуху. Илья Зверев 1926-1966 , прозаик и журналист, — из тех литераторов-шестидесятников, чьи публикации имели успех в годы «оттепели». Рассказы Ильи Зверева — правдивое свидетельство современника о людях советской эпохи, стремившихся, как пишет издатель, быть честными «в словах и делах, чего бы это ни стоило». В этом по сути, мемориальном сборнике, который даёт представление и о творчестве, и о личности, и о судьбе писателя, две чётко обозначенные части.
В первой — пять «школьных» рассказов, написанных легко, мастерски, с тонким юмором. Разумеется, в сочинениях, относящихся к 60-м годам прошлого века, нашли своё отражение реалии тогдашнего времени, однако акценты Илья Зверев расставляет совсем иначе, чем это было принято в «пионерских» повестях «…есть такие повести, которые не надо путать с настоящими!
Он горел в цейтноте до кино еще надо было забежать домой, забросить портфель, выпросить денег , но уйти он не мог. Но в конце концов лучше... А завтра, когда наших родителей призовут под ружье? Завтра как будет, лучше или хуже? Лучше бы дал корову, и я б пахал, чем эти разговоры... Признаем ошибки...
За присвоение звания «Отряд совестливых». А брехать завтра обидно, — выходит, в самом деле все мучения зря! Вечером Машка читала про закон Архимеда. Отец лежал рядом на диване в подтяжках и тоже читал. Гражданка Безденежных А. В коридоре зазвонил телефон. Машке много раз случалось выполнять такие поручения, но ведь сегодня было Второе апреля. Мамочка, тебя к телефону...
Мама сделала лицо «для гостей» и взяла трубку. Ничего пока не получается... Мама вернулась в комнату, тяжело дыша, и, сверкая глазами, как артистка Мордюкова, закричала: — Так, по-твоему, я лжица? Странное какое-то слово подвернулось ей. Наверно, такого слова и нет вовсе. Но, конечно, бедная мамочка... Но просто мы решили в школе больше не врать. И я ничего не могла сделать.
На это Машка просто не знала, что ответить, поскольку мама все-таки была дома и все-таки просила сказать, что ее дома нет... Она беспомощно посмотрела на папу. Папа, как всегда, оказался на высоте. Он все-таки был кандидат философских наук и что угодно мог объяснить. Мама просто не хотела расстраивать человека. Бывает такая вещь, ложь во спасение. Мама заплакала, а папа сказал, что Машка еще слишком мала, чтобы судить о таких вещах, а тем более подвергать допросу с пристрастием взрослых. И вообще, ей пора спать, потому что самые благородные идеи не освобождают человека от необходимости трудиться, ходить на работу.
А для Маши ее работа — школа, а в школу надо вставать в полвосьмого... Когда Машка ушла в свою комнату, папа и мама стали ругаться громким шепотом. Он сказал, что Маша уже взрослая девочка и нельзя при ней устраивать подобных сцен. Эх, вы... Но Машка не подслушивала, просто было слышно. Она уже пожалела обо всем, что произошло вечером. В самом деле, чего она напала на бедных предков. Они же не знают, что сегодня Второе апреля.
То есть это они, конечно, знают, но просто взрослые не участвовали в договоре и не давали клятвы... Автор выражает глубокую признательность восьмикласснице Наташе Кузнецовой, а также шестиклассникам Марику Каплану и Марине Кожиной, давшим автору ценные материалы и указания, способствовавшие появлению этого правдивого рассказа. Да знаешь ты его... Меня вдруг поразила будничность этого сочетания: «Федя с Атомной». Так двадцать лет назад говорили: «Ну, Вася с Тракторного». Так через двадцать лет, может быть, будут говорить: «Ну, Миша с Луны». Здесь уже привыкли и называют ее просто «Атомная». Ленятся титуловать полным именем: «Энская атомная электростанция».
А ведь чудо из чудес: какая-то урановая кроха будет двигать машинищами! Но я не стану здесь описывать атомные сложности. Я просто не сумею. Как говорили Ильф и Петров: «Не хочется вместо дела подсовывать читателю один лишь художественный орнамент». Я хочу рассказать о тех, с кем познакомился на Атомной, на самой вершине века. Хотя бы о нескольких. И не самых выдающихся... Рядом с великим научным чудом ждешь другого чуда, человеческого.
И понимаешь, конечно, что люди здесь, как всюду, что набор на Атомную шел не по конкурсу. А все-таки ждешь! Я однажды зашел по ошибке в невзрачный дом на краю городка. Оказалось, вместо третьего общежития я угодил в нарсуд. Там слушалось дело. В общем-то пустяковое. Мордатый молодец делил имущество с брошенной женой. Она сидела тут же, робкая, кажется беременная.
Плакали старухи. Женского велосипеда не дам, — спокойно говорил он. Да она четверть зарплаты мамаше своей прекрасной посылала. Вот квитанции. Где-то я его видел на Атомной, этого молодца. Кажется, в реакторном корпусе... Конечно, ничего особенного, и в реакторном люди-человеки. А как-то дико.
Даже не в том смысле, что исключительно или, как у нас любят говорить, «нетипично». Просто несовместимо, кричаще несовместимо: Атомная — и он! Тут я вспомнил моего давнего приятеля Леву. Бодрый юноша с печальными глазами, Лева был фоторепортером нашей газеты «Социалистический Донбасс». И, мотаясь по заданиям редакции, он всегда таскал в кармане полосатый галстук с навечно завязанным толстым узлом. Лева надевал этот галстук «для стирания граней» на тех, кого фотографировал. И рабочие, не имевшие привычки носить галстуки, покорно подставляли шею. Думали: так надо.
Если посмотреть комплект газеты за пять лет — с сорок пятого па пятидесятый, то там почти все знатные труженики полей и штреков, мартенов и моря запечатлены в Левином полосатом галстуке. И, отправляясь в дорогу, я все боюсь, что он и у меня в кармане, этот Левин галстук. Полосатый галстук с навечно завязанным узлам. И еще одно. Мой друг-летчик сообщил мне такую историю. Недавно в Ленинграде был устроен для командиров авиации семинар по медицине. Целый цикл лекций — одна в терапевтической клинике, другая — в хирургической, третья — в психиатрической. Профессор-психиатр демонстрировал своих больных.
И тут вышел один, серенький. А профессор объяснил: — Мания величия. Задавайте ему вопросы. Летчики спросили, как его фамилия. Ожидали услышать: «Наполеон», «Пушкин», «Гагарин». А он ответил: «Я — товарищ Панькин». Спросили о роде занятий. Ответил: «Заведующий Гатчинским трестом столовых».
Спросили о семейных делах, о погоде, о тресте. Он отвечал что-то до скукоты обыкновенное. И летчики, уставшие изобретать вопросы, отпустили его, так ничего и не поняв. Он на самом деле буфетчик, а возомнил себя заведующим. И другие летчики от души пожалели беднягу, у которого такая мечта. Может быть, я их несколько перевираю — неважно. Но клянусь честью, я действительно не могу понять, что во мне интересного и что я должен рассказывать. А вещей, которые мне самому непонятны, я взял за правило не делать.
Вот так. Если вам угодно — задавайте вопросы. И Смирнов даже поклонился со старомодной грацией, так не вязавшейся с его синей спецовкой, испачканной смазочными маслами всех марок. Но все это было стариковское кокетство. Ему страшно Хотелось говорить. Когда потом я пытался вставить хоть словечко, он умоляюще хватал меня за руку и кричал: — Минуточку! Удивительно красивый старик. Тут тянет писать банальности: «сереброголовый орел, сивый рыцарь, глаза, молодо сверкающие под кустистыми бровями» и т.
Ему семьдесят лет. Природа, раздумья и труды имели достаточно времени, чтобы обточить замечательное лицо — четкое и живое. Николай Алексеевич Смирнов усадил меня на лавку под вопиющим плакатом: «Тов. Со слезами просим убрать отвалы!!! Почему я хожу тут среди атомов и прочего, а не содействую домоуправлению, не выращиваю гладиолусы и не пишу ехидных писем поэтам? Он говорил все это с жестокостью мальчика, не верящего, что сам когда-нибудь будет стариком. С жестокостью здоровяка, считающего, что все болезни — придурь. Я ни о чем не спрашивал.
Очень хорошо, я вам отвечу! Нет, Смирнов не собирается рассказывать свою биографию: длинно и не к чему! Всю жизнь по стройкам. Теперь уже на географическую карту смотрит, как на семейную фотокарточку, — все знакомо, все свое: и Владивосток — свой, и Пенза — своя, и какой-нибудь Алексин — тоже свой. Поработал, понаставил котлов — сам сбивается со счета. Но для монтажника такая биография — ничего выдающегося. Свой рассказ он начнет с 1955 года. Он тогда работал в Монголии, в Улан-Баторе.
Монтировал котел на промкомбинате. Небольшой, но важный. И еще кое-чему учил местных ребят. Так что его там уважали. Монголы прекрасные, добрые люди. И у него там жизнь была прекрасная. После работы — на «виллис». Степь как стол ровная.
Гонишь без дороги со скоростью 120 километров. Ш-ш-ш — только шуршит. Потом озера. Ружьишко подхватил — и бац, бац, бац! Там турпаны — птицы такие. Неземной красоты. А ты их бац, бац! Честью клянусь.
Но в конце концов скрутило там Николая Алексеевича. Климат тяжелый. Он похудел на десять кило. С сердцем какая-то гадость началась: застучит-застучит, потом вдруг остановится. Смирнов вздохнул и сказал почти весело: — Мы матросы, мы вспоминаем о боге, когда летим вниз головой с бом-брам-реи. Никогда ведь раньше не болел. Я испугался и сразу собрался домой, в Москву. Оформил все, что нужно, купил чемодан в Монголии очень хорошие изделия из кожи.
Купил и сам подумал: не трепыхайся, Коля, кажется, прошло твое время эксплуатировать чемоданы. Уже билет в кармане, отъезд через два дня. И тут меня приглашает сам посол. Разговор с послом был такой: надо выручать советскую школу в Улан-Баторе. Там прогорел котел. Местные специалисты чинить не берутся, а скоро холода. Вся надежда на такого гроссмейстера, как уважаемый Николай Алексеевич. Счастливого вам пути, Николай Алексеевич.
Словом, он остался, потому что котел «Лешапель» был старый и дрянной. И теперешние мастера могли только смеяться над таким динозавром. А он, Смирнов, мог не только смеяться, он в начале века сплошь с такой рухлядью возился. Например, монтировал электростанцию Стахеева. Был такой фабрикант Стахеев, богатый человек. Так он не доверял городу или просто дурил и завел себе домашнюю электростанцию. Сам был и за прораба, и за монтажника, и за грузчика. Вы же сами знаете, как у нас водится: видят, что человек везет, так на него еще наваливают.
Но не обращайте внимания, это я от дурного характера говорю. У них в самом деле с людьми было туго. Работаю себе, худею. На детишек посматриваю без особой сентиментальности: надо ж вам было мерзнуть! Будь на вашем месте взрослые, я бы, ей богу, плюнул на этот котел «Лешапель» и давно бы уехал. И тут вдруг письмо из Москвы. От моей Натальи Николаевны. У нас там в Москве квартиру обворовали.
Письмо отчаяннейшее. Потому что у нас действительно было много хороших вещей. Я ведь иногда большие деньги зарабатывал, а живем с Наташей вдвоем. Только не смейтесь. Для меня, сами понимаете, не бог весть какая трагедия. Ружья, правда, жалко бельгийское было ружье, пятизарядное, фирмы «Браунинг». Но для Наташи действительно трагедия, крушение эмирата. Ее тоже можно понять.
Ведь она у меня не работала, и детей не было, так что для нее эти вещи имели исключительное значение. Она их с большим вкусом подбирала, очень любила, она прямо расплавилась, когда все разом пропало. Мне хорошо, я стою на деле: чтоб меня расплавить, нужна по меньшей мере атомная война. А Наташа что... Очень мне было ее жалко. Представлю себе, как она, бедная, плачет в пустой комнате, и уже ни о чем не могу думать. А тут лежит котел в полуразобранном состоянии, и скоро морозы. Конфликт между любовью и долгом, как у вас говорится.
И я уже работал как сумасшедший, очень спешил. И надорвался: получил ко всем своим делам еще паховую грыжу. Последние дни там я уже не работал, только давал указания. Есть ведь люди, которые всю жизнь так. Но я вот попробовал и не позавидовал им. Нет, клянусь честью! В Москву прибыл на аэроплане. И прямо в институт Склифосовского, под нож.
Полежал сколько полагалось и вышел с художественно составленной бумагой, в которой описывались разные медицинские ужасы. Словом, все ясно. Какой-то небесный бухгалтер с просиженными крыльями уже поставил птичку против фамилии «Смирнов». В книге «Исходящие». Весьма грустно, сами понимаете, молодой человек. В тресте проявили чуткость. Дали новую работу, легкую. На постройке большой ТЭЦ.
И стал я заниматься снабжением. Так сказать, попробовал силы на несвойственной мне работе. Но победы не одержал. Он засмеялся, показав все тридцать два стальных зуба. Есть такой пасьянс «Честный интендант». Очень трудный. Редко выходит. Но это так, просто к слову.
Я на ТЭЦ вот как назывался: помощник начальника по материально-техническому снабжению. Работа была сложная и нервная. Номенклатура большая — и металл, и лес, и смазочные материалы, и ты, господи, знаешь, что еще. Например, турбинистам срочно понадобилась какая-то аверина мазь. Узнал, что это такое. Это мазь против вшей, она в войну употреблялась. Один старик был, Мироненко, моих лет, — очень знающий турбинист. Так он эту аверину мазь вместе с олифой, спиртом, суриком и свиным салом употреблял для мастики.
Это был его личный способ приготовления мастики. Хорошие турбинисты фабричной не пользуются — они сами ее готовят. А мастика — это очень важная вещь. Ею смазывают соприкасающиеся части поверхностей разъема. Ну, чтоб вам было понятно, верхней и нижней части цилиндров турбины. Так вот, аверина мазь. А ее нету. Вши-то давно вывелись.
Но я такие бзики уважаю, я сам их имел, когда был прорабом. Я достал-таки аверину мазь. Через органы здравоохранения. Я бы все доставал, даже самое редкое, даже самое невообразимое. С любовью и охотой! Но ловчить, как положено у снабженцев напишите «у некоторых», а то редакция не пропустит , ловчить я ни за что не хотел. И из-за этого в значительной мере страдало наше техническое обеспечение. Начальник участка — прекрасный человек — очень мне сочувствовал, но говорил: «Будьте, Николай Алексеевич, более гибким, в каждой игре есть свои правила».
Правила были противные. Все инстанции, к которым ты обращаешься, заранее предполагают, что ты жулик или ловчила. И делают на это научно установленную поправку. Мне, скажем, нужна тонна электродов. Вещь дефицитная. Я и пишу: «Прошу отпустить электродов одну тонну». Начальство пишет резолюцию: «Отпустить четыреста килограммов». Вот если бы я попросил две с половиной тонны — дали, бы тонну.
У них там поправочный коэффициент. Можно сказать — официальный. Я кричу: что же вы, люди, делаете? Это же сумасшествие какое-то! Цепная реакция вранья.
Во время ночного дежурства на радиостанции он поймал сигнал спутника Земли. Знаменитое и прославленное «бип-бип-бип». Он пришел в волнение и телеграфировал в Академию наук, а также, по субординации, в штаб военного округа. Но во всем городке, затерянном среди Курильских сопок, только сын Славка в полной мере оценил эту великую удачу. Потому что только неделю назад тот же Славка спросил его кисло: — Пап, почему ты такой старый, а все только старший лейтенант? А дядя Юра Мартыщенко молодой и уже капитан? Фролов тогда не уклонился, ответил: — Ты, Вячеслав, подойди с другой стороны. Может, мне по всему было бы положено быть сержантом сверхсрочной службы, самое большее старшиной, а я вот офицер, старший лейтенант. Это «по всему» означало: по талантам, по образованию, по чему угодно. Он на переоценивал себя, нет... И вот такое событие! Через три недели бандероль из Москвы.
Помимо этого, конечно же, можно читать «Второе апреля» полностью в классическом режиме или же скачать всю книгу целиком на свой смартфон в удобном формате fb2. Желаем увлекательного чтения! С этой книгой читают:.
Илья Зверев: Второе апреля
Художник: Сидур В. Издательство: Советский писатель Его лицо казалось собранным из крупных блоков, не очень тщательно пригнанных друг к другу так бывает при скоростном строительстве: округлый девичий лоб из одного комплекта, мясистые щеки бурбона — из другого, толстый нос добряка — из третьего. Когда Фролова спрашивали: «Как дела? Так оно в общем-то и было.
Вот Савелий, например, отличный человек. Фролова этот разговор глубоко задел.
Хотя говорили вовсе не о нем, а вообще, с философской точки зрения. Раньше, надо сказать, он к таким разговорам относился спокойно. Вот в прошлом году полковник Онипко сказал про него: «Фрол — надежный, где поставишь, там и стоять будет». И Савелий тогда без всякой горечи подумал: «Да, я надежный, я буду стоять, где поставят. Но от этого Советскому Союзу что?
Вред или польза? Так о чем говорить? Он проводил жену до дому они жили через три барака от Щукина , а сам пошел бродить по городку. Он шел, спотыкаясь о камни, которые набросал здесь вулкан все эти сопки со срезанными верхушками были когда-то вулканами, дышали жаром, плевались лавой и камнями. Он шел, прислушиваясь к дальнему грому океана, и разговаривал сам с собою.
Конечно, это вполне можно сказать про него. И деликатный Юра, как настоящий друг, почувствовал и отвел разговор в сторону, чтоб он не догадался. Какие у него были в жизни мечты? В тридцатом году, когда был голод, он мечтал сделаться пекарем. Чтоб в любую минуту под рукой был ржаной, духовитый, с царапающей корочкой...
До войны он мечтал еще разоблачить шпиона. Вот он идет ночью по улице — скорей всего по проспекту Красной конницы, последний квартал перед вокзалом — и вдруг слышит тихие звуки зуммера. Это шпион, занавесив окна, передает одной иностранной разведке сведения о дислокации наших войск. И тут Савелий действует дерзко, хладнокровно, но рискуя жизнью, и — «Ваша игра проиграна, полковник Ганс Швабке». Какие еще были мечты?
Ну, в войну, понятно... Он страстно желал сделать для всех что-нибудь такое, настоящее, после чего можно было бы сказать, как в газете: «Каждый советский человек на моем месте поступил бы точно так же».
Его герои — крестьяне, шахтеры, школьники. Но о чем бы ни шел разговор, он всегда одинаково важен и интересен читателю: это разговор о мужестве и доброте. Прекрасное качество пера Ильи Зверева — отсутствие какой бы то ни было назидательности, скучного поучительства.
Содержание книги - Второе апреля Зверев Илья Второе апреля - описание и краткое содержание, автор Зверев Илья, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки paraknig.
Произведения его исследуют широкие пласты жизни нашего общества пятидесятых и первой половины шестидесятых годов. В повестях «Она и он», «Романтика для взрослых», в многочисленных рассказах, в публицистических очерках писатель рассказывает о людях разных судеб и профессий.
Илья Зверев. Второе апреля (Рассказы, повести и публицистика)
Второе апреля. Зверев Зверев. К предыдущей странице. Предыдущий слайд. Илья Зверев / Второе апреля Издательство Белая ворона. Второе апреля • Илья Зверев в интернет-магазине Фантазёры. Цена - 349 руб. Оперативная доставка. Книга "Второе апреля" Зверев Илья произведет достойное впечатление на любителя данного жанра. В заключении раскрываются все загадки, тайны и намеки, которые были умело расставлены на протяжении всей сюжетной линии. Отзыв о рассказе Ильи Зверева «Второе апреля». В этом рассказе изображается ложь и правда, любовь и слёзы. Автор Илья Зверев описывает поведение детей, как они меняют свою жизнь. В произведении говорится, что 2апреля дало урок всем учащимся 6б класса.