8 марта 1855 г. они были подчинены М.Д. Горчакову, чья должность получила название главнокомандующий Южной армией и военными сухопутными и морскими силами, в Крыму находящимися. на высоком левом берегу речки Альмы. Никаких мер к укреплению на выгодной для Русской армии позиции главнокомандующий не предпринял. история военно-морского искусства, героическая оборона Севастополя в Крымской войне 1853-1856 годов, защита Севастополя, гибель русского флотоводца вице-адмирала Нахимова Павла Степановича 28 июня 1855 года, поражение русских войск на речке Черной, оборона. Об этом «Фонтанка» поговорила с кандидатом исторических наук и автором книги «Миф о Севастопольской обороне 1854–1855 годов в культурной памяти Российской империи» Мариной Федотовой. Вначале побеждали русские войска — их боевой дух был крепок, ибо солдаты ещё помнили эпичное опиздюливание наполеоновской армии. Весь 1853 год прошёл в куражном настроении. И на Дунае, и на Кавказе турков драли со всех сторон.
Краткая история Крымской войны 1853-1856 годов
Французами захвачен Малахов курган - ключевая позиция защиты Севастополя. 16 августа 1855 года - Неудачная попытка русской армии снять осаду Севастополя. В начале февраля 1855 г. генерал А. Меншиков предпринял попытку овладеть Евпаторией, но после провала этой операции он был отправлен в отставку, и новым командующим русской армией в Крыму был назначен генерал М. Горчаков. Летом 1849 года, по просьбе императора Австрии Франца-Иосифа I, русская армия под командованием Ивана Паскевича приняла участие в подавлении Венгерской национальной революции. Все эти попытки русских войск переломить ход боевых действий в Крыму и деблокировать Севастополь успехом не увенчались. В июне 1855 года была предпринят первый генеральный штурм Севастополя союзными войсками, отбитый с серьёзными потерями для обеих сторон. Основные события кампании 1855 развернулись в Крыму и Северном Причерноморье. В феврале 1855 после провалившейся попытки ова вернуть Евпаторию он был заменен овым.
Крымская война в 1853-1856 гг.
Одним из ключевых эпизодов Крымской войны стала оборона Севастополя. Город продержался 349 дней, с 5 октября 1854 по 28 августа 1855 года. Его осаждали войска четырёх государств: Османской империи, Великобритании, Франции и Сардинского королевства. Кампания 1854 года Причиной начала Крымской войны стало, с одной стороны, стремление России обезопасить свои южные границы, а также усилить влияние на европейские владения Османской империи, где проживало в основном христианское население. Крымская война. Великобритания, Франция и Османская империя своей целью в войне видели сдерживание Российской империи на Балтике и в Причерноморье. Ещё два крупных европейских государства, Пруссия и Австрия, заняли позицию дружественного нейтралитета по отношению к антироссийской коалиции. На карте заметно, как двигались войска союзников в сторону Крыма.
Флот четырёх государств насчитывал 350 кораблей и двинулся из Варны к Евпатории.
Россия была вынуждена возвратить Османской империи захваченные территории, а французы, англичане и турко-османы покидали Черноморские города России, освобождая оккупированные Балаклаву и Севастополь с соглашением восстановить разрушенную инфраструктуру. Россия была повержена. Главным условием Парижского договора стал запрет Российской империи иметь военно-морской флот в Черном море. Автор статьи remvologda2. Автор О. С началом кампании в Крыму война 1853-1856 г.
Союзники выставили в Черном море против России почти 90 военных кораблей уже паровых в основном , а то время как черноморская эскадра насчитывала около 20 парусных и 6 паровых кораблей. В морском противоборстве не было смысла — превосходство сил коалиции было налицо. В сентябре 1854 г. Меншикова потерпела поражение у реки Альма. Казалось, что путь на Севастополь открыт. В связи с возросшей угрозой захвата Севастополя русское командование приняло решение затопить часть черноморского флота у входа в большую бухту города, чтобы воспрепятствовать входу туда вражеских кораблей. Предварительно были сняты орудия, чтобы усилить береговую артиллерию.
Сам город не сдался. Огромную роль в обороне города сыграли адмиралы В. Корнилов, В. Истомин, П. Командующим обороной Севастополя стал вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов. Под его началом было около 18 000 человек впоследствии численность будет увеличена до 85 000 , в основном из морских команд. Обратите внимание Корнилов прекрасно был осведомлен о численности англо-франко-турецкого десанта, насчитывавшего 62 000 человек впоследствии численность достигнет 148 000 при 134 полевых и 73 осадных орудиях.
Уже к 24 сентября французы заняли Федюхины высоты, а англичане вступили в Балаклаву. В Севастополе под началом инженера Э. Тотлебена проводились инженерные работы — возводились форты, укреплялись редуты, создавались окопы. Более укрепленной была южная часть города. Союзники не решились штурмовать город и приступили к инженерным работам, но удачные вылазки из Севастополя не давали в быстрые сроки окончить строительство осадных фортификаций. Первой крупной бомбардировке Севастополь подвергся 5 октября 1854 года, после которой планировался его штурм. Однако ответный меткий огонь русских батарей сорвал эти планы.
Но в этот день погиб Корнилов. Основные силы русской армии под командованием Меншикова предприняли ряд неудачных атакующих операций. Первая была проведена 13 октября на подступах к Балаклаве. Никакого стратегического выигрыша эта атака не имела, но в ходе боя погибла почти целая бригада легкой кавалерии англичан. С бастионов также отвечали огнем. Успеха смогли добиться только англичане, действуя против третьего бастиона Севастополя. Потери русских составили 1250 человек.
В целом оборонявшиеся продолжали тактику ночных вылазок и неожиданных налетов. Знаменитые Петр Кошка и Игнатий Шевченко своим мужеством и героизмом не раз доказывали, насколько высокую цену придётся заплатить врагу за вторжение в российские просторы. Важно Матрос 1-ой статьи 30-го флотского черноморского экипажа Петр Маркович Кошка 1828-1882 стал одним из главных героев обороны города. В начале севастопольской обороны П. Кошка был определен на одну из батарей Корабельной стороны. Он отличался необыкновенной храбростью и находчивостью. К началу 1855 г.
Сохранился его словесный портрет: «Среднего роста, сухощавый, но крепкий с выразительным скуластым лицом… Мало рябоват, волосом рус, глаза серые, грамоту не знал». В январе 1855 года он уже с гордостью носил «Георгия» в петлице. После оставления южной части города его «уволили за раною в продолжительный отпуск». О Кошке вспомнили в августе 1863 года и вызвали дослуживать на Балтику, в 8-й флотский экипаж. Там, по ходатайству еще одного героя Севастополя генерала С. Хрулева он получил еще одного «Георгия» второй степени. К 100-летию обороны Севастополя на родине Кошки и в самом Севастополе ему были открыты памятники, а его имя было присвоено одной из улиц города.
Тотлебена, В. Ползикова, А. Мельникова и других военных инженеров защитниками города было построено свыше 20 укреплений батарей , а численность артиллерии только на Южной стороне доведена до 341 орудия в том числе 118 тяжелых против 144, имевшихся у противника. В Севастополе в короткий срок была создана глубоко эшелонированная оборона, в основу которой были положены идеи выдающегося русского теоретика фортификации А.
Однако севастопольцы, творчески подходя к положениям Теляковского, развили их дальше. Созданная ими оборона позволила эффективно использовать все силы и средства, в том числе морскую и береговую артиллерию. Основу обороны составляли бастионы. Созданная под Севастополем оборона являлась лучшим образцом полевой фортификации того времени.
Она полностью отвечала условиям местности и требованиям тактики. Флот неприятеля состоял из 34 линейных кораблей и 55 фрегатов, в том числе 4 линейных кораблей и 50 фрегатов. Гарнизон Севастополя к этому времени насчитывал 36 600 человек. Увеличение численного состава войск, находившихся в Севастополе, объяснялось тем, что Меншиков с армией перешел из Бахчисарая к Севастополю.
При этом часть сил была выделена для усиления обороны города. На Севастопольском рейде находилось 16 парусных линейных кораблей, 6 паровых и 4 фрегата. Всего в Севастополе было сосредоточено 3904 орудия, 1 млн снарядов и 325 тыс. В нем говорилось: «С первого дня обложения Севастополя превосходным в силах неприятелем войска, предназначенные его защищать, высказали решительную готовность умереть, но не отдать города… В продолжение короткого времени неутомимою деятельностью всех — и офицеров, и нижних чинов — выросли из земли сильные укрепления, и пушки старых кораблей расставлены на этих грозных твердынях».
Противник открыл огонь по всем оборонительным сооружениям из 126 тяжелых орудий, а к полудню к ним присоединились еще 1340 орудий кораблей. Он рассчитывал мощной бомбардировкой с моря и суши разрушить сухопутные укрепления крепости и штурмом овладеть ею. Севастопольцы ответили мощным артиллерийским огнем из 250 орудий. Вот что пишет об этом бое его непосредственный участник севастополец Славони: «Закипел бой ужасный: застонала земля, задрожали окрестные горы, заклокотало море…, а в то же время и с наших батарей разразился адский огонь.
Неприятельские корабли и пароходы стреляли в наши батареи залпами; бомбы, каленые ядра, картечи, брандкугели… сыпались градом; треск и взрывы были повсеместны; все это сливалось в страшный и дикий гул; нельзя было различить выстрелов, было слышно одно только дикое и ужасающее клокотание; земля, казалось, шаталась под тяжестью сражающихся… И этот свирепый бой не умолкал ни на минуту, продолжался ровно 12 часов и прекратился тогда лишь, когда совершенно смеркалось». Защитникам города удалось достигнуть тесного огневого взаимодействия корабельной и крепостной артиллерии. Защитники Севастополя проявляли высокую стойкость и мужество. Так, например, на 3-м бастионе орудийная прислуга менялась трижды, но люди продолжали исполнять свой долг.
Около 10-й батареи только за один день, 5 17 октября, было собрано 2700 ядер и неразорвавшихся бомб, но она продолжала вести огонь. Русские артиллеристы, несмотря на ранения, не покидали поля боя. В этот день погибло много защитников Севастополя и среди них талантливый организатор и руководитель обороны города адмирал Корнилов. На месте, где он был убит, матросы сложили из ядер крест.
Моряки и население города всю ночь с 5 17 на 6 18 октября провели в напряженной работе по исправлению повреждений. К изумлению противника, к утру 6 18 октября севастопольские укрепления были восстановлены и готовы к отражению новых атак врага. Оборона Севастополя. Оборона Севастополя 1854 - 1855 гг.
Первая попытка противника овладеть Севастополем потерпела крах. Замысел англо-французского командования был сорван героической обороной русских войск. После смерти Корнилова оборону Севастополя возглавил вице-адмирал Нахимов. Под его непосредственным руководством велись работы по укреплению оборонительных линий, по строительству дополнительных береговых батарей и их защите, были сформированы боевые батальоны из моряков.
Он знал все, что делается на бастионах: кому нужны снаряды, куда нужно послать подкрепление, и всегда вовремя оказывал помощь. Ночевал, где придется, спал, часто не раздеваясь. Свою квартиру отдал под лазарет. Адмирал пользовался огромным авторитетом и любовью среди защитников Севастополя.
Нахимов был всюду и везде, воодушевлял своим примером, помогал словом и делом. Герой Синопа, любимец матросов и всего населения Севастополя, горячий патриот своей Родины, он был душой героической обороны Севастополя. Бомбардировка города с суши осадными батареями продолжалась еще несколько дней, но безуспешно: севастопольцы успевали за ночь исправить все, что было разбито за день. Благодаря неустанной деятельности талантливого русского инженера Ползикова и контр-адмирала Истомина, руководившего обороной Малахова кургана, он был превращен в мощное укрепление, до конца остававшееся главным опорным пунктом Севастопольской обороны.
Упорное сопротивление гарнизона заставило английского главнокомандующего Раглана и французского генерала Канробера отложить штурм и перейти к медленной осаде. Новый штурм Севастополя союзное командование планировало начать через две недели. Противник готовился к новому штурму Севастополя, все ближе придвигаясь к линии его укреплений. После выигранного сражения на Черной речке 4 16 августа 1855 г.
Англо-французское командование в лице генералов Ж. Пелисье и Дж. Симпсона провело очередную бомбардировку города из 800 орудий, которая велась с 5 17 по 8 20 августа. За это время противником было выпущено 56 500 снарядов, а русскими — 29 400.
Силы князя Меншикова, стоявшего за пределами Севастополя, тем временем постепенно росли, и он был сделан главнокомандующим всех войск в Крыму. Меншиков решил устроить нападение на врага у Балаклавы. Вначале он выслал для этого 16-тысячный отряд генерала Липранди, и тот добился частичного успеха. Тогда Меншиков ударил на противника со всеми своими силами, но потерпел поражение под Инкерманом, стоившее русским до 12 тысяч потерь. Тем не менее опасения скорого решительного штурма Севастополя оказались напрасными. Осада затягивалась. Успеху русской обороны помогла и страшная буря 2 ноября 1854 года, которая нанесла крупные повреждения флоту противника и частично разрушила возведённые им сооружения. В конце января 1855 года в Евпаторию прибыл морем турецкий корпус Омера-паши 21 тыс. Меншиков двинул отряд генерала Хрулёва 19 тысяч штурмовать занятую врагом Евпаторию, однако Хрулёв потерпел неудачу, потеряв 800 человек. Узнав об этом, Николай I сместил Меншикова и заменил его М.
Англичане и французы тем временем получили новые подкрепления, увеличившие их силы под Севастополем до 120 тысяч. К ним прибыл и отличный французский инженер, генерал Ниель, который повёл осадные работы по-новому, направив их главным образом против Малахова кургана. Чтобы усилить свою оборону в этом пункте, русские выдвинулись соорудили новые укрепления: Селенгинский и Волынский редуты и Камчатский люнет. В Европе господствовало недовольство отсутствием решительной победы над Россией. Под его воздействием англичане и французы 28 марта 1855 года предприняли вторую усиленную бомбардировку Севастополя, за которой намеревались устроить штурм. Но десятидневный адский огонь не дал ожидаемого. То, что разрушалось днём, геройские защитники крепости частично восстанавливали ночью. Хотя обороняющиеся понесли сильный урон около 6 тыс. Западные союзники сосредоточились теперь на подтягивании подкреплений. К антироссийской коалиции присоединилась и Сардиния, чей знаменитый министр Кавур рассчитывал таким образом добиться благосклонности французов в вопросе предстоящего объединения Италии.
В Крым прибыло 15-тысячное сардинское войско, и силы союзников достигли там 170 тысяч. Русские были уже не в состоянии противопоставить им равночисленную армию. Французский император Наполеон III требовал от своего главнокомандующего Канробера решительных действий и даже лично составил их план. Однако Канробер отказался его исполнять, был смещён и заменён Пелисье. Пелисье предпринял экспедицию на восток Крымского полуострова, чтобы блокировать подвоз к русским продовольствия с Азовского моря, а при удаче захватить Перекоп с Чонгаром, отрезав Крым от России по суше. Ночью 23 мая 1855 года 16 тысяч его солдат сели на суда в Камышевой бухте и Балаклаве и на следующий день высадились у Керчи. Барон Врангель, командир русских войск в восточной части Крыма, имел всего 9 тысяч человек и был вынужден отступить по направлению к Феодосии. Противник занял Керчь. Его суда вошли в Азовское море, чьи берега грабили всё лето. Но враг потерпел неудачу под Арабатом и Геническом и не смог проникнуть к Сивашу и Чонгару.
После двухдневной бомбардировки враг взял вечером 26 мая Селенгинский и Волынский редуты и Камчатский люнет, получив доступ к Малахову кургану. Положение обороняющегося Севастополя стало критическим. Подвоз припасов к городу стал очень трудным, а противнику всё беспрепятственно доставлялось морским путём. Утром 18 июня 1855 года французы и англичане бросились на штурм Малахова кургана и 3-го бастиона, но были отбиты. Севастополь удержался, однако один за другим гибли лучшие предводители обороны. В конце июля 1855 года в Крым прибыли на подкрепление три русские пехотные дивизии. С 17 по 20 августа шла новая, пятая, бомбардировка Севастополя. На других пунктах англичане и французы были отбиты, но с высоты кургана они видели весь город и могли в ближайшее же время легко войти в него с других направлений. Продолжать оборону было уже нельзя, и той же ночью Горчаков перевёл остатки гарнизона через Большую бухту по мосту на плотах, сооружённому за две недели до этого. Русские сами сожгли остатки города, взорвали пороховые погреба и затопили стоявшие в бухте корабли.
Боясь натолкнуться на мины, противник не преследовал отступающие войска. Итоги Крымской войны 30 марта 1856 года на Парижском конгрессе, открывшемся 25 февраля 1856 года в столице Франции, был подписан мирный договор. В работе конгресса участвовали Россия с одной стороны, и союзники по Крымской войне, Османская империя, Франция, Британская империя, Австрия, Сардиния и Пруссия — с другой. Неудачный для России ход войны привёл к ущемлению её прав и интересов; территориальные потери в итоге оказались для неё, однако, минимальны первоначально Англия требовала, среди прочего, уступки Бессарабии и уничтожения Николаева. Россия отказывалась от укрепления Аландских островов; соглашалась на свободу судоходства по Дунаю; отказывалась от протектората над Валахией, Молдавским княжеством и Сербией, уступала Молдавскому княжеству свои владения в устьях Дуная и часть Южной Бессарабии, возвращала занятые у Турции город и цитадель Карс вместе с «прочими частями оттоманских владений, занятых российскими войсками». В обмен на это Россия получала Севастополь, Балаклаву, Камыш, Керчь-Еникале, Кинбурн, «а равно и все прочие места, занятые союзными войсками». Принципиальное значение для России имела статья о нейтрализации Чёрного моря, запрещавшая всем черноморским державам иметь на Чёрном море военные флоты. Ещё одна статья запрещала царю и султану создавать на побережье военно-морские арсеналы и крепости. Таким образом, Российская империя ставилась в неравноправное положение с Османской, которая сохранила полностью свои военно-морские силы в Мраморном и Средиземном морях. К трактату прилагалась конвенция о проливах Босфор и Дарданеллы, подтверждавшая их закрытие для иностранных военных кораблей в мирное время.
Входившие в её состав славянские народы активно вели свою борьбу за независимость. С другой стороны,видя ослабление власти султана,стали выходить повиновения правители разных провинций Албания,Египет. Европа по-разному воспринимала эти события. Кризис Османской Империи породил клубок международных противоречий,получивший название Восточного вопроса. В России Восточный вопрос осложнялся её взаимоотношениями с Ираном. В 1828г. В 1833г.
Крымская война (оборона Севастополя)
Также неудачно для союзников завершились и последующие попытки развить наступление на других направлениях. Таким образом, французам удалось овладеть Малаховым курганом и вторым бастионом. На других пунктах все атаки союзной армии были отражены. Однако с потерей Малахова кургана и 2-го бастиона линия обороны Севастополя оказалась прорванной как раз в том пункте, от которого зависела ее прочность в целом. Малахов курган считался ключевой позицией, от которой зависела оборона всего Севастополя. Главнокомандующий русскими войсками в Крыму князь Михаил Горчаков, ознакомившись с ситуацией, принял трудное решение. Он решил отказаться от дальнейшей борьбы за город и приказал отвести войска на Северную сторону. Союзные войска не решились преследовать русских, считая город заминированным. Только 30 августа 11 сентября союзники вступили в дымящиеся развалины Севастополя. Основные вехи обороны Севастополя После объявления Османской империей войны России 4 16 октября 1853 г. Османы терпели поражение, что открывало перед Петербургом заманчивые военно-стратегические и экономические перспективы.
Чёрное море, после получения контроля над Константинополем и проливами Босфор и Дарданеллы, могло стать «Русским озером». Россия резко укрепляла свои позиции на Балканах, в Средиземноморье, на Кавказе и в Малой Азии, с возможностью дальнейшего движения к Персидскому заливу и Индии. Россия получала возможность стать ведущей мировой державой. Это сильно обеспокоило Вену, Париж и Лондон. И если Австрия удержалась на грани вступления в войну с Россией, то Англия и Франция 9 21 февраля 1854 г. Ведущие военные и экономические державы Запада имели масштабные планы в отношении России. Россию планировали превратить в третьестепенную страну, отняв у неё Прибалтику, Финляндию, русскую Польшу, Северное Причерноморье, Крым и Кавказ. Россию планировали лишить завоеваний последних столетий, лишить её выхода к морям. Русские должны были потерпеть стратегическое поражение и отступить в глубь материка, лишившись возможности влиять на ход событий в Европе и мире. Однако провал морских экспедиций союзников на Балтике, в Белом море и на Тихом океане Героическая оборона Петропавловска ; Часть 2 , успехи русской армии на Кавказском фронте и героическая оборона Севастополя сорвали замыслы наших геополитических противников.
Им пришлось довольствоваться малым. Россия потерпела поражение в этой войне прообразе Первой мировой войны , но её потери были сравнительно небольшими и ограничительные барьеры на Чёрном море быстро пали. В июне — июле 1854 г. В конце августа соединенный флот Британии и Франции в составе 89 военных кораблей и 300 транспортов подошел к Евпатории. Русская армия под началом князя А. Меншикова потерпела поражение, союзники открыли путь на Севастополь. Меншиков с армией отошел сначала к Севастополю, но затем, опасаясь, что союзная армия отрежет его от центральных районов России, а также с целью свободы маневра и возможности угрожать флангу и тылу противника, 12 24 сентября отвел войска к Бахчисараю. Севастополь лишился поддержки сухопутных войск, имея весьма слабую оборону на суше. Только задержка союзных войск, которые были сильно потрясены сопротивлением русских солдат на реке Альме и не решились с ходу пойти на штурм Севастополя, позволила в кратчайшие сроки подготовить город к обороне. Русские солдаты и матросы под руководством Корнилова, Нахимова, Истомина, Тотлебена и других героев провели работу достойную титанов и подготовили Севастополь к сражению.
Защитники Севастополя, в том числе женщины и дети, работали без устали днем и ночью. Люди работали в три смены, даже ночью при свете фонарей. Другие парусные суда, все пароходы и пароходо-фрегаты были оставлены для обороны Севастополя и отведены в бухту под защиту береговых батарей. С кораблей были сняты орудия, которые усилили артиллерию сухопутных укреплений, а из корабельных экипажей около 18 тыс. С кораблей свезли все припасы, которые могли пригодиться в битве. Это существенно усилило мощь обороны города. Гарнизон Севастополя в это время составлял 36,6 тыс. Оборону города возглавил вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов, официально считавшийся начальником штаба обороны. Он стал «душой обороны» Севастополя. Его ближайшими помощниками являлись командующий эскадрой вице-адмирал Павел Степанович Нахимов, назначенный начальником Южной стороны, и контр-адмирал Владимир Иванович Истомин начальник обороны Малахова кургана.
Общее руководство инженерными работами осуществлял инженер-полковник Эдуард Иванович Тотлебен. К вечеру 12 24 сентября союзная армия подошла к р. Бельбек и отсюда на следующий день начала фланговое движение на южную сторону города. Утром 14 26 сентября французы заняли позиции на Федюхиных высотах, а англичане заняли Балаклаву. Союзный флот вошел в Балаклавскую гавань. Враг открыл огонь по всем оборонительным сооружениям из 126 тяжелых орудий, а к полудню к ним присоединились еще 1340 орудий корабельных орудий. Союзное командование надеялось одним мощным натиском сокрушить укрепления Севастополя и взять город. Участник обороны города Славони писал: «Закипел бой ужасный: застонала земля, задрожали окрестные горы, заклокотало море…, а в то же время и с наших батарей разразился адский огонь. Неприятельские корабли и пароходы стреляли в наши батареи залпами; бомбы, каленые ядра, картечи, брандкугели… сыпались градом; треск и взрывы были повсеместны; все это сливалось в страшный и дикий гул; нельзя было различить выстрелов, было слышно одно только дикое и ужасающее клокотание; земля, казалось, шаталась под тяжестью сражающихся… И этот свирепый бой не умолкал ни на минуту, продолжался ровно 12 часов и прекратился тогда лишь, когда совершенно смеркалось».
Так, к началу 1850-х годов во Владимирской губернии 18 тысяч ткацких станков стояло на фабриках и более 80 тысяч — в крестьянских избах. Выплавка чугуна — общемировой в то время показатель промышленной развитости — сократилась с 5 кг на душу в 1806 году до 3,3 кг к концу царствования Николая I. Сбор зерна на душу населения достиг в 1820 году 700 кг, но в течение всего Николаевского царствования этот показатель снижался и в 1850 году составлял только 580 кг. Экономическое развитие России 1800-1917, М. Во время Крымской войны недоедание и даже голод стали реальностью для крестьян многих областей Империи, вовсе не охваченных военными действиями. Впрочем, военная отсталость и хозяйственный упадок были лишь внешними проявлениями глубокой духовной и культурной деградации правящего класса русского общества. Как констатировал Борис Николаевич Чичерин: «В верховных правительственных сферах, а также в окружающем двор высшем аристократическом обществе произошло громадное умственное и нравственное понижение. Чтобы убедиться в этом, стоит сравнить людей, которых Николай получил от своего предшественника, и тех, которых он передал своему преемнику. Когда пришлось приступить к реформам, среди сановников не оказалось ни одного, кто был бы в состоянии руководить делом. На сцену выступили второстепенные деятели, проникнутые либеральным духом и скрывавшиеся прежде в тени». В 1855 году многих уже не было в живых, другие давно были отставлены от дел или обветшали от лет и борений с толпой временщиков, третьих уволил новый царь Александр Николаевич, который далеко не сразу осознал, что без фундаментальных реформ Россия обречена на участь Османской или Китайской Империй в быстро меняющемся мире. И главное — новые талантливые люди не были сысканы, не были выдвинуты. Только что окончивший Московский университет в последние годы Николаевского царствования, молодой аристократ Борис Николаевич Чичерин рассуждал: «Могла ли меня заманивать служба при господствовавших тогда политических условиях? Стать непосредственным орудием правительства, которое беспощадно угнетало всякую мысль и всякое просвещение и которое я вследствие этого ненавидел от всей души, раболепно ползти по служебной лестнице, угождая начальникам, никогда не высказывая своих убеждений, часто исполняя то, что казалось мне величайшим злом, - такова была открывающаяся передо мной служебная перспектива. Я отвернулся от неё с негодованием… Наглый произвол тогдашней администрации выступал здесь во всей своей отвратительной наготе и сеял в молодых сердцах семена ненависти и злобы…» [Б. Москва: АСТ, 2001 — с. Как и через полвека поражение в Дальневосточной войне, и ещё через восемьдесят лет — в «Холодной» и Афганской, Крымская катастрофа 1854-55 годов явилась обрушением всей государственной системы, неспособной к самоисправлению, и, простите уж, нуждавшейся в сокрушительном «целительном» ударе извне. Эту несчастную особенность русского прогресса всегда сознают современники и, сами стыдясь своего чувства, желают поражения своему отечеству для его же блага. Вот что пишет известный нам Александр Кошелёв: «В 1853 году началась война с Турциею, и предчувствовалась борьба с Европою…. Казалось, что из томительной мрачной темницы мы как будто выходим, если и не на свет Божий, то, по крайней мере, в преддверие к нему, где уже чувствуется освежающий воздух. Высадка союзников в Крыму в 1854 году, последовавшие затем сражения при Альме и Инкермане и обложение Севастополя нас не слишком огорчили; ибо мы были убеждены, что даже поражения России сноснее и даже для неё полезнее того положения, в котором она находилась в последнее время. Общественное и даже народное настроение, хотя отчасти бессознательное, было в том же роде…. Ибо нелегко было для России только что закончившееся продолжительное тридцатилетнее царствование; но особенно тяжко и удушливо оно было с 1848 года». Записки 1812-1883 годы. И подобный стон стоял повсеместно. Блестящая победа русского оружия, безусловно, упрочила бы «тяжкий и удушливый» режим и тем способствовала его дальнейшему сползанию в бездну — к катастрофе уже вовсе неисцельной; военно-политическая неудача, при всей её унизительности для национального самолюбия, при всей утрате престижа и даже потерях территориальных не забудем, поражение в Восточной войне 1853-56 годов стоило России Дунайских устьев и левобережья Прута , означало освежающий, как говорит Кошелёв, ветер перемен. Разгромив нас на море и на суше, союзники тем самым заставили русскую государственную власть пойти на широкомасштабные преобразования всей общественной жизни вопреки консервативным настроениям большинства высшего класса. Несмотря на явную склонность продолжить дело покойного отца и «держать всё», как перед смертью указывал ему Николай Павлович Предсмертное указание Николая I сыну — А. Дневники… С. Упразднение крепостного рабства, введение земского и городского самоуправления, замена рекрутчины всеобщей воинской обязанностью, учреждение независимого гласного судопроизводства, открытие учебных заведений для всех желающих и Священного Писания для всех алчущих слова Божьего, дарование автономии Финляндии и попытка возродить польскую автономию — все эти реформы Александра II, имевшие единственную цель — призвать общество в соработники власти в деле возрождения России, все эти реформы, заслуженно прозванные «великими», начали осуществляться, как ни горько это признать, только в результате позорно проигранной войны и запечатлевшего её унизительного Парижского мирного договора. Подписание Парижского мирного договора, Луи-Эдуард Дюбюф, 1856 г. Мальте-Брюн, 1856 г. Эти реформы начали осуществляться поспешно, на скорую руку. Принцип Александра I и потом графа Уварова — сначала научите — потом освобождайте, принцип этот был отброшен. Учить теперь было некогда. Тридцать лет не учили, а потом в три года освободили десятки миллионов рабов, не уча их ни грамоте, ни гражданскому самоуправлению, ни самостоятельному хозяйствованию, ни нравственно-религиозной ответственности. В 1861 году не более десяти процентов населения России старше девяти лет были грамотными умели читать, но, по русским стандартам, не обязательно — писать. Ко времени завершения гражданской войны и ликвидации рабства, в США умели и читать и писать 90,6 процента белых и 30 процентов черных американцев старше девяти лет. В России к тому же очень плохую службу при освобождении простонародья сыграло распространившееся романтическое народничество. Считалось приличным «верить в мужика», в то, что, несмотря на всю свою невежественность, он и богоносец, и правдолюбец, и хранитель исконных устоев общественной община и семейной жизни. Потому и давать ему современное европейское образование, в общем-то, не очень нужно, а скорее следует у него учиться исконно русской жизни. Эта славянофильская идея была наследована народниками и потом новым изводом народников — социалистами-революционерами. В результате, вплоть до революции 1917-22 годов, русское простонародье и высший класс так и не соединились в одно гражданское общество, с единой, пусть и разноуровневой культурой, с едиными высшими национальными интересами. И потому те, кто решились цинично воспользоваться этим неуврачеванным разломом, повели простонародье войной на высший класс и победили в великой русской смуте на горе и высшего класса, и самого мужика, и всей России. Кроме бандитов и разбойников от этой победы не выиграл никто. А их успех — всем на горе, на долгое горе, почти на целый век. А может быть и на дольше? А может быть и навсегда? Отвечать на эти вопросы придется нам и детям нашим. Смерть императора Николая Но тогда, в конце 1854 года государь Николай Павлович как убитый ходил по Гатчинскому дворцу. У него какой-то безжизненный взгляд, свинцовый цвет лица, чело, ещё недавно надменное, каждый день покрывается новыми морщинами». Узнавая о приезде очередного курьера с театра военных действий, он, забыв все, столь любимые им прежде приличия, сбегает по ступеням во двор, часто даже и не одетый, только накинув на плечи шинель. Он, как экзальтированная барышня, радуется каждому, даже ничтожному успеху, каждому, пусть на час отбитому редуту. Узнав об удаче корпуса генерала Липранди под Балаклавой, он бросился на колени перед образами и разрыдался на глазах у потрясённой свиты. Подобного Император не позволял себе до того никогда. Портрет Николая I в походной шинели Лейб-гвардии Конного полка, анонимный автор, 1854 г. Но хорошие известия из Крыма так редки и так непостоянны. Поражение следует за поражением, отступление за отступлением. Он понял, что тот режим, который с таким упорством, даже упрямством созидал он тридцать лет, не выполнив, но перечеркнув все заветы старшего брата, что режим этот погубил столь любимую им Россию. Видя, как жестоко он наказан, нельзя не жалеть его, а между тем приходится признать, что он пожинает то, что посеял», — продолжает запись Тютчева. Блаженный Феофил Киевский, Христа ради Юродивый. Все усилия кучера направить их вперед были напрасны», — повествует старинный дееписатель старца. Де нахожусь теперь, там мене всяк бачит. Бе буду посля, одни Бог зная». Свитские пояснили Государю, что это, кстати, говорящий на украинском языке, «юродивый монах из Китаевой пустыни». Через год, накануне войны, Царь уже сам искал встречи со «странным монахом», чтобы найти поддержку своим воинственным планам. В конце лета 1852 года он спрашивает киевского митрополита Филарета: «Нет ли и теперь у вас одухотворенных благодатью старцев, у которых я мог бы испросить совета на мои предстоящие политические проекты». Митрополит строго приказал Феофилу дожидаться приезда Государя, но юродивый сбежал из пустыни и встретил экипаж Государя на дороге. Вот как об этом повествует тот же дееписатель: «Погода в тот день была солнечная, теплая…, но Государь всё время был молчалив и в глубоком раздумье рассматривал по сторонам окружающую местность. Вдруг зоркий взгляд его увидел в стороне черное пятно. Вон у него и ноги шевелятся. Император и митрополит вышли из экипажа. Человек лежал не шевелясь. Руки его были сложены на груди крестообразно, как на смерть, а глаза закрыты совсем. По всему телу его и по лицу копошились муравьи целыми массами, но он, точно не чувствуя ничего, притворялся мертвым. Ну-ка узнайте», — повелел Николай Павлович. Но как ни пытался митрополит вызвать старца Феофила на беседу — тот не отозвался и даже не пошевелился. Сказание о преподобном старце Феофиле, М. Наступало время исполнения его странных пророчеств. К политической катастрофе в конце ноября 1854 добавляется тяжкая, как считают врачи, смертельная болезнь жены Императора Александры Фёдоровны. Вся прошлая жизнь теперь перед глазами Государя, перед взором его совести. Он в самом начале царствования выбрал, возможно, по совету Карамзина, удобное христианство, которое не обязывает преобразовывать в себе падшего человека в образ Христов. Он убивал ради государственной целесообразности, он держал в рабстве миллионы своих подданных ради мира с дворянством, он выгонял студентов из университетов и закрывал школы для крестьянских детей, запрещал переводить Библию на русский язык, думая, что тем укрепляет Россию, он не хранил святыню брака, поддаваясь естественным влечениям плоти, и не искал причаститься тайнам Божиим, вчитываясь в Писания, ибо это ему казалось до зевоты скучным. Веселей было скакать на балах и маскарадах. Теперь ему стыдно смотреть в глаза курьерам, приезжающим с донесениями из разбомбленного и залитого кровью Севастополя. Стыдно смотреть в глаза детей, жены, подданных. Стыдно смотреть в глаза Божии… «Вид Государя пронизывает сердце, — записывает Анна Тютчева в дневник 24 ноября, — за последнее время он с каждым днём делается всё более и более удручен, лицо озабочено, взгляд тусклый. Его красивая и величественная фигура сгорбилась… Это дуб, сраженный вихрем, дуб, который никогда не умел гнуться и сумеет только погибнуть среди бури… Господь да сжалится над ним и да сохранит ему самое дорогое для него существо в ту минуту, когда у него уже всё отнято». Тютчева Воспоминания… С. Александра Фёдоровна выздоровела. Выздоровела, чтобы 18 февраля 1855 года закрыть глаза своего супруга. Вдовствующая Александра Фёдоровна, Ф. Винтерхальтер, 1856 г. Смерти он не искал и о смерти не думал даже в последний день жизни: за несколько часов до кончины он говорил супруге, что причастится, когда поправится и сможет встать на ноги. Придворному доктору Мартину Вильгельму фон Мандту пришлось прямо сказать Государю, что ему осталось жить считанные часы, и тогда он согласился позвать пресвитера Василия Бажанова со Святыми Дарами. Смерти он не искал, но о здоровье своем перестал заботиться вовсе, хотя и раньше не особенно обращал на него внимание. Он, скорее, не самоубийца, но человек, пошатнувшийся в рассудке, нервы которого вышли из повиновения. Он уже не ведал, что творил. И вспоминаются слова Иова: Бог «отнимает ум у глав народа земли и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути: ощупью ходят они во тьме без света и шатаются, как пьяные» [Иов. Только на смертном одре ясность мысли и воли вернулась к несчастному Государю. Он долго исповедовался пресвитеру Василию, потом твёрдым голосом прочел молитву «Верую, Господи, и исповедую…», которую читают перед причастием, и причастился Святых Тайн с величайшим благоговением. Затем умирающий Император велел собраться у одра всей своей семье и каждого благословил особо, каждому сказал несколько напутственных слов. Часа через три он призвал Цесаревича, супругу и нескольких ближайших сановников — князя Орлова, графа Адлерберга, князя Василия Долгорукого. Он призвал также несколько дворцовых гренадер и велел им передать его последний привет гвардии и войскам, особенно же защитникам Севастополя. Цесаревича он попросил особо: «Скажи войскам, что я и там буду продолжать молиться за них, что я всегда старался работать на благо им. В тех случаях, где это мне не удалось, это случилось не от недостатка доброй воли, а от недостатка знания и умения. Я прошу их простить меня». Император Николай благословляет сына своего Александра Николаевича на царство, 18 февраля 1855 г. Он приказал сократить до трёх недель прощание с ним подданных, вместо сорока дней, как это было принято ранее, и выбрал для бальзамировки новомодный метод Ганоло, по которому делается надрез шейной артерии и в неё пускается электрический ток. Здесь он показал себя новатором, и зря. Бальзамировка совершенно не удалась, и после кончины тело стало быстро разлагаться. Несмотря на повторную бальзамировку ко дню похорон 6 марта тело покойного Государя являло собой страшное зрелище… Он вновь хотел сделать для своих подданных, как лучше, и вновь ошибся… Впрочем, это было последнее повеление умиравшего Императора. Он уже не стал принимать очередного курьера из Севастополя, хотя на этот раз это был сын главнокомандующего Владимир Меншиков: «Эти вещи меня уже не касаются. Пусть он передаст депеши моему сыну». Пораженья ли, победы — это больше не волновало его. Умирающий Император стоял перед иным испытанием. Не решаясь войти в комнату, где лежал Николай, у закрытых дверей стояла та, кому все последние годы он отдавал свое сердце. Императрица, которая только что просила супруга позволить умереть вместе с ним, увидела несчастную фрейлину Нелидову и, пройдя мимо неё в комнату Государя, шепотом сказала умирающему: «Некоторые из наших старых друзей хотели бы проститься с тобой: Юлия Баранова, Екатерина Тизенгаузен и Варенька Нелидова». Это был последний урок христианского милосердия, преподанный Государю. И он понял его, принял и ответил: «Нет, дорогая, я не должен больше её видеть, ты ей скажешь, что я прошу её меня простить, что я за неё молился и прошу её молиться за меня». Страдания возрастали. Парализующиеся легкие не давали дышать. Я не думал, что так трудно умирать». Сколько людей умерло по его воле — на кронверке Петропавловской крепости, под шпицрутенами, бичами, на Кавказе от малярии и пуль горцев, в Сибирских рудниках, сколько теперь умирали в Севастополе…. И вот умирал он сам, и предсмертная мука стала его опытом.
По этой причине возможности полевой русской армии в Крыму по нанесению эффективного деблокирующего удара увеличивались крайне медленно. Находясь на гребне Сапун-горы за мощными укреплениями, союзная армия могла успешно отражать удары извне. В таких условиях, несмотря на героическую стойкость обороны, падение южной стороны становилось лишь вопросом времени. Последняя попытка спасти город привела к безнадежному фронтальному наступлению полевой армии на укрепленные позиции союзников у Чёрной речки 4 августа 1855 г. Обоснованные сомнения в целесообразности наступления выражали многие генералы Крымской армии, сам главнокомандующий практически не верил в успех, но общественное мнение столицы, которое ожидало немедленных решительных действий, князь Горчаков игнорировать так и не решился[700]. Русская армия могла перейти в наступление либо непосредственно из Севастополя против осадных линий союзников, либо против внешнего фронта их обороны, который проходил по Сапун-горе и прикрывался со стороны р. Чёрная передовыми укреплениями на Федюхиных высотах, Телеграфной горе и горе Гасфорта. В конечном итоге, Горчаков решил штурмовать Федюхины высоты, хотя многим была очевидна бессмысленность подобного шага[702]. На военном совете высказалось десять человек[703]. Идею штурма передовых позиций противника на Федюхиных высотах с некоторыми оговорками поддержали двое: начальник артиллерии Южной и Крымской армии генерал-лейтенант А. Сержпутовский и генерал-квартирмейстер штаба армии генерал-лейтенант С. Другие сразу предлагали штурмовать Сапун-гору, несмотря на то, что тактически она была еще более сложной целью. Провести это наступление от с. Чоргун советовали начальник штаба армии генерал-адъютант П. Коцебу и командир VI пехотного корпуса генерал-лейтенант П. Липранди, хотя последний выражал сомнение в успехе. Нанести удар по Сапун-горе одновременно с мощной вылазкой севастопольского гарнизона предлагали начальник инженеров Южной и Крымской армии генерал-лейтенант А. Бухмейер, командир 7-й пехотной дивизии генерал-лейтенант А. Ушаков и начальник войск, оборонявших Корабельную сторону Севастополя, генерал-лейтенант С. Последний явно колебался, а потому в двух записках представил главнокомандующему взаимоисключающие мнения. Начальник 1-го и 2-го отделения севастопольской оборонительной линии генерал-лейтенант К. Семякин рекомендовал оставить обреченный город и не рисковать полевой армией. Его поддержал командующий севастопольским гарнизоном генерал-адъютант Д. Остен-Сакен, который честно заявил: «Всякое предприятие, не ведущее к снятию осады, есть мера бесполезного кровопролития! Новосильский, исправляющий должность командира Севастопольского порта и военного губернатора, не предложил чего-либо конкретного. Раненый генерал Э. Тотлебен не мог присутствовать на совете, но также высказывался против наступления[705]. Генерал А. Хрущов, командовавший в Севастополе пехотной бригадой, считал успешную вылазку гарнизона неосуществимой. Ее проведению мешала, во-первых, близость осадных батарей противника, а во-вторых, невозможность в короткие летние ночи быстро вывести войска через узкие проходы в оборонительных верках, не говоря уже о том, чтобы выстроить колонны для атаки. С внешней же стороны Сапун-гора, по мнению Хрущова, была неприступна. Пусть и в несколько утрированной форме, ветеран севастопольской обороны высказал весьма точную мысль, что поражение 4 августа 1855 г. Потому как, займи Горчаков Федюхины высоты, писал Хрущов, на следующий день он бы начал штурм Сапун-горы, где французы неизбежно разбили бы его наголову[706]. По мнению начальника штаба III пехотного корпуса генерала П. Веймарна, смысл предстоящего сражения сводился к необходимости выиграть время для завершения строительства огромного понтонного моста через Северную бухту, необходимого для эвакуации гарнизона[707]. О важности выиграть время для завершения строительства моста вспоминал также адъютант главнокомандующего И. Участник битвы на р. Чёрной французский офицер Ж. Эрбе полагал, что внешний фронт позиции союзников, и без того труднодоступный по природным условиям, после возведения на нем полевых укреплений фактически стал неприступен. Обход этих препятствий не был бы удобен ввиду почти 40-тысячного войска, включая сюда турок и сардинцев, более чем со 100 орудиями»[710]. Поскольку р. Чёрная не везде была проходима вброд, русские батальоны были вынуждены вести наступление в тесно сомкнутых взводных колоннах[711], что неизбежно влекло тяжелые потери от артиллерийского и штуцерного огня. При Инкермане, к примеру, условия местности позволяли русской пехоте двигаться в атаку строем ротных колонн[712]. По свидетельству одного из очевидцев, накануне битвы русские офицеры находились в состоянии обреченной решимости умереть без всякой надежды на успех[713]. Подобный пессимизм сильно контрастировал с приподнятым настроением русской армии накануне Инкермана, когда успех многим казался несомненным[714]. Наступление Горчакова вылилось в лобовой штурм мощных полевых фортификаций, расположенных на Федюхиных высотах, и завершилось неудачей. При этом нельзя не принять во внимание, что князь Меншиков не имел ни штаба, ни советников, а князь Горчаков имел и то и другое»[715]. Получив известие о результатах битвы на Чёрной, Паскевич записал: «Суворов не осмелился бы исполнить того, на что отважился главнокомандующий Крымской армией»[716]. Возмущение старого фельдмаршала вызвал тот факт, что Горчаков «гнал войска на убой» и «шел на верное поражение», вместо того чтобы честно доложить императору Александру II о невозможности исполнить его волю[717]. Вскоре после победы на Чёрной союзники предприняли второй штурм, в результате которого французы овладели Малаховым курганом, после чего русская армия по наведенному инженерами генерала А. Бухмейера почти километровому понтонному мосту отошла на северную сторону Севастополя. Паскевич, всегда противившийся накоплению сил в Крыму, весной 1855 г. Этому можно предложить два объяснения. С одной стороны, его план сдерживания Вены увенчался успехом, и в новом, 1855 г. С другой стороны, формирование новых соединений из числа резервных и запасных войск в значительной степени заменяло уходящие в Крым батальоны. После падения Севастополя Александр II в собственноручной записке, подготовленной в Москве 3 сентября, определил приоритетность дальнейших военных задач. Первой задачей провозглашалась оборона Крыма, второй — восстановление боеспособности Южной армии и надежная защита Черноморского побережья и Новороссии[718]. Хотя в записке императора не упоминалось прямо о Польше и Волыни, сокращение войск в Крыму должно было привести к тому результату, что группировка русских армий вновь приобретала очертания, выгодные в плане подготовки к войне на западе. Теперь Крымская армия передавала резервы для усиления Южной. К этому времени на полуострове находились четырнадцать дивизий. В Крыму решено было оставить 7-ю, 8-ю, 9-ю пехотные, 7-ю резервную дивизии III пехотного корпуса и 10-ю, 11-ю, 12-ю дивизии IV корпуса. Их поредевшие полки было решено привести в трехбатальонный состав и укомплектовать за счет 4-й, 5-й, 6-й дивизий II пехотного корпуса, 16-й и 17-й дивизий VI корпуса и 15-й резервной V корпуса, кадры которых возвращались в Россию для формирования до надлежащего комплекта. Таким образом, состав Южной армии увеличивался до 7 дивизий из 112 батальонов[719]. Общее распределение войск на 1856 г. В сентябре 1855 г. Если Австрия не объявила нам доселе войны, то была удержана лишь сильной армией, собранной в 1854 г. Князь Варшавский и на этот раз советовал Александру II сосредоточить большие массы войск в составе Западной и Средней армий. В это время Военное министерство завершало составление общего боевого расписания русских войск на будущий, 1856 год. Сохранение всё еще достаточно сильной Крымской армии, а также заметное усиление Южной и Средней армий за счет Западной указывало на новую стратегическую линию сдерживания Австрии[724]. В последние месяцы жизни Николая I у России отсутствовали значительные силы на Волыни и в Бессарабии. Поэтому Западная армия Ридигера в Польше для создания угрозы флангу противника ориентировалась на действия по операционному направлению Брест-Киев. Осенью 1855 г. Теперь предполагалось, что при вторжении австрийцев в Царство Польское отступить должна ослабленная Западная армия, тогда как Средняя и Южная армии контратакуют противника во фланг. В случае вторжения на Волынь и в Бессарабию оборона пространства к югу от Полесья должна была осуществляться непосредственно Средней и Южной армией. При этом первоначально отвергнутое Александром II предложение Паскевича относительно усиления Западной армии по существу оказалось исполнено. Долгоруков писал начальнику Императорской Главной квартиры генералу В. Адлербергу, что по новому боевому расписанию Западная армия усиливается до 140—150 батальонов[725]. Тогда же в Военное министерство поступила на рассмотрение записка генерала Ф. Берга, командовавшего расположенными в Финляндии русскими войсками[726]. Доклад от 27 октября 1855 г. В первой части генерал Берг анализировал опасность, которую неприятельская высадка могла представлять для Финляндии, Остзейского края и района столицы. Наиболее опасным направлением на северном театре Берг признавал Финляндию. С точки зрения Берга, эта провинция по стратегическим и внешнеполитическим причинам представляла более благоприятную цель, нежели Остзейский край. Во второй части записки он рассматривал перспективы десантной операции противника в Финляндии и те меры, которыми русское командование могло бы ей противодействовать. Берг предположил, что даже в случае высадки на финском побережье главной целью противника на Балтийском театре будут Кронштадт и Петербург. После нерешительных кампаний на Балтийском море в 1854 и 1855 г. По оценкам Берга, в 1856 г. Но поскольку для взятия Петербурга и Кронштадта требовалась армия силой не менее 150000-200000 чел. На первом этапе при завоевании Финляндии экспедиционная армия союзников могла рассчитывать на помощь Швеции. И лишь после того как в ходе возможной кампании 1856 г. Еще в апреле 1855 г. Ридигер в письме военному министру Долгорукову высказал мнение, что решительный англо-французский десант на севере без помощи со стороны Швеции невозможен. Но если бы он даже состоялся, то для России отчасти был бы желателен. Поскольку резервы для такой операции противник мог высвободить лишь за счет войск, действовавших в Крыму, Ридигер посчитал, что подобная ошибка со стороны неприятеля «обратится в нашу пользу в том, что, уравновесив его силы с нашими на всех театрах, увеличит везде шанс успеха в нашу пользу»[728]. Когда Швеция 23 декабря 1853 г. В то же время король Оскар I запретил своим подданным поступать к ним на службу. Таким образом, в условиях тяжелой навигации в незнакомой акватории Балтийского моря союзный флот фактически остался без лоцманов. Штирнельд отвечал русскому посланнику Я. Дашкову, что «трудно запереть двери дома, не имея к нему ключа… Мы этим ключом не располагаем, почему не в силах удержать флоты бросить якорь, где им вздумается»[729]. Сухопутная армия Швеции формально насчитывала 140 000 чел. Ее флот, помимо крупных кораблей, имел 328 канонерок, незаменимых при действиях в финских шхерах. Британский флот на Балтике в кампанию 1854 г. Общественное мнение Швеции по отношению к России было настроено в целом недоброжелательно. Идея войны за возвращение Финляндии была весьма популярна. Летом 1854 г. Но король Оскар I колебался. Он отказался принять под свою власть завоеванные союзниками Аландские острова и в обмен на требование Англии и Франции обещать присоединиться к ним потребовал в свою очередь гарантий финансовой и военной помощи. Главным условием выдвигалось предварительное вступление Австрии в войну против России. Я не могу принять предложения, пока не буду уверен, что Германия пойдет с вами»[731]. К концу 1855 г. Россия была готова к борьбе с Австрией гораздо лучше, чем летом. Полки армии усиливались дружинами государственного подвижного ополчения. По сравнению с 1853 г. Союзники, заняв южную сторону Севастополя, даже не пытались затем атаковать Крымскую армию. Потери их были крайне тяжелы, а возможность развить свой успех в Крыму или где бы то ни было еще — сомнительна. Их позиции лучше тех, что они имели в Севастополе. Наши также неприступны…»[733] Сведения, получаемые князем Варшавским с австрийской территории, говорили о невысокой боеготовности армии Франца Иосифа. А в ноябре вообще пришло известие о роспуске австрийских войск в Галиции по домам[734]. Если на 1 января 1855 г. Из них примерно 400000 чел. Таким образом, ее общее сокращение составило 246 526 чел. Мобилизация огромной, по меркам середины XIX в. За время войны, с 1853 по 1856 г. К началу 1856 г. Военные расходы в 1856 г. Общая сумма формального долга государства, включая довоенные внешние заимствования, достигла к окончанию войны 1,5 млрд руб. Четыре пункта как основа для будущего мира были впервые сформулированы Англией, Францией, Австрией и Пруссией 8 августа 1854 г. Они предполагали замену русского покровительства над Дунайскими княжествами коллективным покровительством пяти держав, свободу судоходства по Дунаю, пересмотр Лондонской конвенции 1841 г. Николай I согласился с возможностью начать переговоры на основании «четырех пунктов»[739], однако в декабре 1854 г. Поскольку союзники требовали от России «отказа от преобладающего положения в Чёрном море», что фактически означало ликвидацию Черноморского флота, а также территориальных уступок в районе устья Дуная, Николай I не мог принять такие условия. Получив в декабре 1855 г. В историографии не существует четкого ответа на вопрос, что предприняла бы Австрия, отклони Россия ее требование. Во всяком случае, император Франц Иосиф и Буоль оценивали вероятность получить от Петербурга положительный ответ как низкую[740]. Буоль доложил своему императору, что Австрии не придется вступать в войну, даже если Россия и отклонит ультиматум. Одновременно с этим министр иностранных дел ясно дал понять морским державам, что обещание Австрии разорвать с Россией дипломатические отношения, в случае отклонения Петербургом ультиматума, не означает намерения вступить в войну на стороне Англии и Франции[741].
Все фортификационные работы велись под руководством инженер-подполковника Тотлебена Э. Однако, за высылкой этих подкреплений, собственные силы князя настолько ослабели, что он уже не мог действовать в открытом поле и должен был выжидать прибытия свежих войск, отправленных к нему князем Горчаковым, который вообще оказал в этот период времени самую деятельную помощь Крымской армии. ВМежду тем, в ночь на 28 сентября 10 октября французы, расположившиеся под начальством генерала Форе к западу от Сарандинакиной балки, заложили 1-ю параллельв 400 саженей от 5-го бастиона; англичане, ставшие к востоку от названной балки, до обрывов Сапун-горы, в следующую ночь отрыли траншеи в 700 саженей от 3-го бастиона; для обеспечения же осадной армии, обсервационный корпус Боске две французские дивизии стал на Сапун-горе, имея вправо от себя 8 турецких батальонов. В это время материальная обстановка союзников была очень плоха: холера производила сильные опустошения в их рядах; в продовольствии ощущался недостаток. Чтобы снабдить себя продовольствием и фуражом, они послали несколько пароходов к Ялте, ограбили город и его окрестности, но поживились сравнительно немногим. Во время осадных работ союзники несли много потерь от огня гарнизона и от частых вылазок, производившихся с замечательной отвагой. Во время этой бомбардировки только английским батареям удалось одержать частный успех против 3-го бастиона; вообще же огонь союзников не увенчался удачей, несмотря на громадное количество выпущенных снарядов. Незаменимой потерей для русских была смерть храброго Корнилова, смертельно раненного на Малаховом кургане. Общий урон российских войск составил 1250 человек; у союзников выбыло из строя 900—1000 человек. Бомбардировка никакой пользы союзникам не принесла; напротив, положение их сделалось труднее прежнего, и от надежды на лёгкое торжество им пришлось отказаться. Напротив того, уверенность русских в возможности успешной борьбы с сильным противником возросла. В следующие за тем дни огонь с обеих сторон продолжался с переменным успехом; однако французы успели значительно подвинуть вперед свои осадные работы. Силы князя Меншикова тем временем постепенно увеличивались, и ему дарованы были права главнокомандующего. Опасаясь за недостаток в порохе, которого расходовалось огромное количество, и видя быстрое приближение французских работ к 4-му бастиону наводившее мысль о скором штурме , он решился отвлечь внимание неприятеля диверсией против его левого крыла. С этой целью разрешено было генералу Липранди, с отрядом в 16 тыс. Последовавшее сражение желаемых результатов не принесло. Хотя осадные работы несколько замедлились, но бомбардировка продолжалась с прежней силой; главная же невыгода состояла в том, что Балаклавское сражение обратило внимание союзников на их слабую сторону и открыло им виды князя Меншикова. Уже с 14 26 октября они приступили к усиленному укреплению Балаклавы и Сапун-горы, и одна французская дивизия держалась там в постоянной боевой готовности. Осадные работы подвинулись в это время настолько, что союзные генералы уже предполагали решиться на штурм 4-го бастиона. Князь Меншиков, которому планы эти отчасти были известны через дезертиров, предупредил об этом начальство севастопольского гарнизона, приказав принять меры на случай штурма. Вместе с тем, так как силы его в это время достигли уже 100 тыс. К этому побуждало его и крайне тяжелое положение защитников Севастополя, изнемогавших в непрерывной борьбе, а также известие о скором прибытии к союзникам новых подкреплений. Русские войска не потеряли бодрости духа, но в них появилось печальное недоверие к своему начальству. Князь Меншиков впал в мрачное настроение и отчаивался в удержании Севастополя и даже Крыма.
КРЫМСКАЯ ВОЙНА
Император Александр II оставил в его руках морское ведомство и тотчас же по вступлении на престол, повелел ему 23 февраля 1855 г. управлять как флотом, так и морским министерством, по званию генерал-адмирала, на правах министра. Войско интервентов готовилось к штурму неприступной русской твердыни. Догадываясь о намерениях врага, император Николай I настоятельно требовал от князя Меншикова (командующего русской сухопутной армией в Крыму) решительных действий. 8 марта 1855 г. они были подчинены М.Д. Горчакову, чья должность получила название главнокомандующий Южной армией и военными сухопутными и морскими силами, в Крыму находящимися. Главнокомандующий русскими войсками в Крыму князь Михаил Горчаков, ознакомившись с ситуацией, принял трудное решение. Он решил отказаться от дальнейшей борьбы за город и приказал отвести войска на Северную сторону. 2 сентября 1854 года союзники начали высаживаться в Евпатории, а уже 8 числа этого же месяца нанесли довольно крупное поражение российской армии (дивизии в 33000 человек), которая пыталась остановить движение войск к Севастополю. В конце 1855 года он заменен был в Крыму генерал-адъютантом Лидерсом, а в январе 1856 года, по смерти фельдмаршала князя Паскевича, назначен наместником Царства Польского и главнокомандующим вновь образованной 1-й армии.
Малоизвестные сражения России:Сражение при Альме и Балаклавой(1854г.)
Крымская война (1853-1856) также иногда называется Восточной войной – это война между Российской империей и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства. В феврале 1856 года в Париже начался конгресс (участники – Англия, Франция, Российская империя, Османская империя, Сардиния, Австрия и Пруссия), а уже в марте был подписан Парижский мирный договор, по которому Россия. В августе 1855 года русская армия проиграла битву на Чёрной речке, и за ней последовали пятая и шестая бомбардировки Севастополя. Основные события обороны Севастополя в ходе Крымской войны в 1854–1855 годах можно представить таблице. Об этом «Фонтанка» поговорила с кандидатом исторических наук и автором книги «Миф о Севастопольской обороне 1854–1855 годов в культурной памяти Российской империи» Мариной Федотовой. Учитывая сложившееся положение, командующий русскими войсками генерал М. Д. Горчаков принял решение отвести оставшиеся в Севастополе войска на Северную сторону. 27 августа (8 сентября) 1855 г. за одну ночь прошла эвакуация.