На этом фоне отдельно анализируются жанровые особенности романа К. Воннегута «Колыбель для кошки» как философского романа ХХ в. Жанр романа-предупреждения рассматривается как частный случай философского романа.
Истинный смысл Колыбели для кошки Курта Воннегута: развенчиваем мифы о книге!
И вот этот образ созданного и одушевлённого Творцом комка глины, сиречь человека, для того, чтобы тот созерцал сотворённый Мир вместе с Творцом, а потом просто опять стал комком глины… Воистину, тут и комментировать нечего, потому что не нами, но нам сказано — «всё суета и томление Духа! На первый взгляд в этом своём значении боконизм едва ли не развратен, но это только если читать эти строчки выдернутыми из контекста книги… Во всяком случае я встречал людей, которые по сути, даже не читая этот роман Воннегута, были сторонниками этого книжного выдуманного течения, причём практиками, а не теософами, теологами и теоретиками. Хотя показалось немного странным многое — и манера повествования, подозрительно легкая, и хаотичное мельтешение происходящего. И тогда эта несерьезность при всей серьезности темы слегка пошла в минус — ну, знаете, вроде как прочел книгу известного писателя, на сложную тему, а это оказалось до обидного несложно. Вроде как и гордиться нечем. Поэтому к «Колыбели» я подходила со странными чувствами: помнила, что Воннегут был хорош, но вроде как оказался совсем не тем, чем казался. Да и разные мнения о «Колыбели» тоже внесли определенную лепту в формирование разнообразных предубеждений. В том числе мнение о том, что «Колыбель» - сложный роман для восприятия.
Увы, не помню я, где читала подобное — сейчас было бы интересно глянуть. Но это все присказка, потому что сказка-то коротка: Воннегут хорош. Он просто очарователен. И очень-очень мил. То есть, серьезно, первое, что я могу сказать о «Колыбели для кошки» - «Господи, это такая прелесть! Слово «прелесть» довольно странное, возможно, по мнению многих по отношению к романам Воннегута слабо применимое, но черт возьми, оно так и есть. Это не просто «умение легко говорить о сложном», как сейчас любят клеймить многие книги, это что-то в принципе очень легкое и веселое, рассказанное довольно разухабисто и местами весьма странное.
Знаете, ощущение, будто тебя остановил на улице знакомый и поведал историю из серии «нет, ну ты прикинь? А ты шел по своим делам, да и вообще, кто все эти люди, о которых тебе рассказывают — но вот ты, и ты стоишь, слушаешь, и с места не сдвинешься, пока не дослушаешь. Причем история-то почти невменяемая - если я попробую рассказать вам сюжет или хотя бы перечислить удивительные совпадения, то вы пальцем у виска покрутите и решите, что этого Воннегута и в руки не возьмете. Расскажи мне кто-нибудь про странную религию, лед-девять с удивительными свойствами, заброшенный остров в море, где все исповедуют вышеупомянутую религию, про создателей атомной бомбы, да и про кучу совершенно абсурдных сюжетных ходов, я бы точно поняла, что это книжка не для меня. Поэтому, если не читали Воннегута, но подумываете об этом — немедленно забудьте вышесказанное. Потому что как я ни пытаюсь его хвалить, выглядит все так, будто единственная моя задача — разнести его в пух и прах. А это не так, хотя, конечно, и советовать «Колыбель» направо и налево я бы тоже не стала - она легко может не понравиться или привести в замешательство.
Ну вот, опять. Опять начинаю ругаться. Что за магия? Все истины, которые я хочу вам изложить, - гнусная ложь. Тот, кто не поймет, как можно основать полезную религию на лжи, не поймет и эту книжку. Отдельно я бы хотела сказать о той самой религии, о боконизме, изобретенном Воннегутом. Это не то, что кажется — книжка совсем не о религии, местами это вообще тот еще стеб над сектанствами и учениями, но этот самый боконизм оказался невероятно хорош.
На самом деле, сам Воннегут, по крайней мере то, каким он видится мне в своих книгах, тот еще боконист, и все происходящее идеально следует идеям данного учения. Учения о том, как на самом деле связаны люди, о взаимосвязях и предопределенности в мире. Видимо, это такое проклятие — как только я пытаюсь рассказать о том потрясающем, что было в романе, все это выглядит как законченная чепуха. Когда я пытаюсь рассказать вам о той прекрасной чепухе, которой там тоже немало — получается слишком выспренно и серьезно. Я сдаюсь. Разве вот еще что: на википедии сказано о романе следующее: «Ответственность ученых за свои изобретения, проблемы мировой экологической обстановки — центральные темы всего творчества Воннегута — хорошо разработаны в этой книге». Господи, это тоже чепуха, если честно.
Ну, вернее, эти вопросы вроде как действительно подняты, и на школьных уроках литературы это бы все мусолилось до полного отвращения к книге, но на самом деле книга вообще не о том. О чем же она? Это тот самый вариант, когда, перебрав и забраковав все варианты ответа, остается только беспомощно развести руками и сказать: «о мире». Потому что вся книга - та самая кошкина колыбель. Ведь такая «кошкина колыбель» — просто переплетённые иксы на чьих-то руках. А малыши смотрят, смотрят, смотрят… И никакой, к чёрту, кошки, никакой, к чёрту, колыбельки нет! CoffeeT написал а рецензию на книгу 93 Оценка: Начав читать роман Курта Воннегута "Колыбель для кошки", я только лишний раз порадовался, что он такой маленький по объему, ибо начало мне не понравилось абсолютно.
Более того, оно мне напомнило о самом тяжелом с точки зрения морали школьном времени, когда в субботу, последними двумя уроками стояла литература и я судорожно старался понять, чем утопия отличается от антиутопии, и почему моя учительница в таком восторге от Платонова и Замятина... Со временем, конечно, я что-то понял, но от этого сложного жанра решил держаться подальше. И вот тут все-таки случился Воннегут. Как я уже сказал, начало было для меня непонятным и сложным, но примерно посередине я начал понимать, почему Курта считают одним из лучших писателей Америки XX века. Но не успел я эту мысль усвоить, как роман кончился и мне опять все разонравилось.
Что, как вы видите, они и сделали». Записка была подписана Бокононом». Тотальная ирония в некотором смысле даже заинтересована в неблагополучии окружающей действительности: черпая в ее бедах материал для своих остроумно-убийственных вердиктов, она замораживает всякое положительное устремление, желание улучшить мир, ничего не предлагая взамен. Итак, Воннегут оказывается в непростых отношениях с Бокононом. Ведь с одной стороны, бокононовская «ирония без берегов» кажется верным способом описания кризисной повседневности, рождая у того, кто берет ее на вооружение, ощущение безграничной власти над «безумным безумным безумным миром». С другой стороны Воннегут видит опасность чисто игрового отношения к миру, когда отсутствие положительных ориентиров вкупе с неукротимой иронической стихией приводит к тому, что иронизирующий оказывается один на один с пустотой, так как все остальное уничтожено его беспощадной иронией. Дети и наследники Феликса Хонникера владеют частичками изобретенного им «льда-девять» - вещества, переводящего любую жидкость в твердое агрегатное состояние. И, вырвавшись из пробирки, «лед-девять» быстренько уничтожает все живое на земле. Такое развитие событий предстает в романе - во всяком случае, в боконистской перспективе - как вполне закономерное. Достаточно вспомнить «четырнадцатый том сочинений Боконона», который озаглавлен так: «Может ли разумный человек, учитывая опыт прошедших веков, питать хоть малейшую надежду на светлое будущее человечества? Ответ на этот вопрос, составляющий содержимое тома, краток и безапелляционен: «Нет». Многое высмеивая в современности, Воннегут, однако не склонен трактовать мир как гигантский «скверный анекдот» - позиция, характерная для весьма активной в Америке послевоенных десятилетий школы «черного юмора», куда не раз записывали критики Воннегута, упуская из виду важнейшую черту его таланта: беды и потрясения человечества он воспринимает как личную трагедию. Как распорядились наследники ученого смертельным для всего мира оружием? Фрэнк купил себе должность, Анджела - мужа, а Ньют «купил неделю с русской лилипуткой». В романе К. Воннегута «Колыбель для кошки» главный герой , получив приглашение поддержать всеобщую забастовку писателей, «пока человечество не одумается», отвечает решительным отказом. Для него молчание художников слова в мире, изобилующем взрывоопасными конфликтами, столь же противоестественно и чревато печальными последствиями, что и забастовка пожарных. Если уж человек стал писателем, - размышляет он, - значит, он взял на себя священную обязанность: не покладая рук творить красоту, нести свет и утешение людям». В этих словах персонажа - вполне серьезное отношение самого Воннегута к своему насмешливому искусству. Однажды он сравнил писателя с канарейкой в шахте, которую некогда горняки, проверяя наличие в забое опасных газов, брали с собой. Народ Сан-Лоренцо должен был стать коллективным и зачарованным зрителем-участником этой психодрамы - борьбы между полярными началами. Этот метод оказался лишь ограниченно и непродолжительно годным… Нынешний диктатор Сан-Лоренцо «Папа» Монзано уповает на науку и технологию «наука - колдовство, которое действует». Но американская модель не укореняется в иссушенной почве Сан-Лоренцо. Образ Фрэнка - еще один пинок в зад технократической утопии». По форме все романы Воннегута представляют собой коллаж, и «Колыбель для кошки» не является исключением, - события, описания, размышления сменяют друг друга как в калейдоскопе. Такой коллаж из осколков времен, фрагментов пространств, поворотов человеческих судеб , подаваемых с самого неожиданного ракурса, призван ошеломить читателя и заставить его задуматься. Данная форма подачи материала предусматривает напряженное участие читателя в создании текста. Переживают деконструкцию стереотипы прочтения, разрушаются коды традиционной литературы, читатель выбирает свой путь вхождения в лабиринт и включается в игру. Это соучастие в едином акте творения текста полагается важнейшим принципом современной эстетики , и коллаж принято считать изобретением культуры постмодернизма, поскольку именно эта форма дает возможность отразить расщепленность современного сознания. Итак, Воннегут подробнейшим образом на всех уровнях повествования обосновывает невозможность построения формы. Он ставит своей целью создать антиискусство, антисистему, выработать новый способ говорения об абсурдной реальности реальности, охваченной войной , способ, в котором принцип власти и насилия будет элиминирован. Фрагменты из жизни одного или разных персонажей оказываются внешне никак не связанными друг с другом. Они производят впечатление отдельных завершенных текстов, - как если бы Воннегут с каждым отрывком заново начинал бы роман. Обедненному, вынужденному в традиционном искусстве подчиняться общим законам структуры, эпизоду он противопоставляет эпизод, взятый в своей единичности, выхваченный из каких бы то ни было связей. Фрагменту действительности возвращается изначальная свобода, равноправие по отношению к другим фрагментам и одновременно - независимость от человека. Повествование движется то скачками, оно непредсказуемо. Совершенно непонятно, к какому финалу мы приближаемся, поскольку само понятие финальности, законченности несовместимо с воннегутовским мировосприятием. Общая картина получается вызывающе причудливой, алогичной. То же можно сказать и о смысловом пространстве его произведений: здесь нет верха и низа, центра и периферии, нет главного и второстепенного. Так, в «Колыбели для кошки» разговор между рассказчиком и малосимпатичным Фрэнком Хонникером, в котором выясняется, что единственно священным для боконистов является не Бог, а человек весьма значимое, патетичное утверждение , спрятан в складках и завитках прихотливого сюжета. Впрочем, это оправдывается и на содержательном уровне - ведь боконизм, если верить его основателю, сплошная «фома»! Более того, при внимательном чтении убеждаешься, что Воннегута вообще нельзя поймать на высказывании какого-либо определенного ценностного суждения, на утверждении какой-либо положительной истины. Вот, кажется, звучит по-настоящему близкое авторскому сердцу и при этом, хотелось бы нам думать, выстраданное и задушевно-гуманистическое убеждение. Ан нет - прочтя еще несколько строк или страниц, убеждаешься, что оно перечеркивается максимой, противоположной по знаку. Демонстрируя ненадежность теорий и концепций, Воннегут вместе с тем испытывает тоску по цельному и устойчивому мировоззрению. Постоянно напоминая о невозможности спасения мира через сладкую ложь, поставляемую философией и искусством, он в то же время понимает ее необходимость. В картине мира «по Воннегуту» убеждает далеко не все. Говоря о мире буржуазных отношений, писатель увеличивает его до размеров всего мира. Если отнестись к этому как к некоей художественной условности, необходимой для большей наглядности и выразительности, и читать его романы с такой поправкой, то тогда творчество Воннегута, безусловно, поможет уловить важные истины о мире, иначе мы окажемся перед «печальной неизбежностью счесть Историю глупым фарсом, а прогресс злой шуткой, что уже никакого отношения к истине не имеет». С Воннегутом можно спорить. Более того, с ним, наверное, даже нужно спорить, не сомневаясь лишь в одном - в нем, как ни в ком более, воплотился искренний и щедрый талант писателя-гуманиста. По Воннегуту, жизнь человеческая обладает ровно тем смыслом, который люди сами вносят в нее своими делами. Автору импонируют детскость, ребячество, интуитивно ощущаемое единство с природой, стремление к изменению законов мироздания, к совершенствованию человеческой души. Хотя писатель прекрасно осознает тщетность призывов ко всеобщей любви и братству, все же он с сочувствием приводит речь неистребимого идеалиста - американского посла Хорлика Минтона, прибывшего на праздник в честь «Ста мучеников за демократию» в Сан-Лоренцо: «Этот венок я приношу в дар от родины одного народа родине другого народа. Неважно, чья это родина. Думайте о народе… И о детях, убитых на войне. И обо всех странах. Думайте о мире. И о братской любви. Подумайте о благоденствии. Подумайте, каким раем могла бы стать земля, если бы люди были добрыми и мудрыми». Год написания: Время прочтения: Описание произведения: Роман "Колыбель для кошки" является наиболее известным произведением автора Курта Воннегута, и именно благодаря ему писатель завоевал известность во всем мире и получил ученую степень магистра.
Судя не только по контексту данного романа, но и в масштабах всего творчества, реального выхода из исторического тупика, в котором оказалось современное общество, он не видит. Для него в истории меняются лишь формы и личности, т. Она бездушна, бесчеловечна, но бесполезно пытаться в ней что-либо менять. Возникает вопрос о том, что в таком случае может оказаться целительным для этого порочного мира, что есть для него «добро», что здесь всемогуще и всесильно. Быть может это ложь, «ложь во спасение», «святая ложь»? Такого рода постановка вопроса не является для Воннегута парадоксальной. Там, где бессильна истина, где ее преследуют, ложь становится всесильной. Общество, основанное на лжи и все пронизанное ложью, действительно сделало ложь всемогущей. В своем весьма пессимистическом взгляде на мир и перспективы развития общества Воннегут пытается решить вопрос о том, справедлива ли и имеет ли смысл борьба за истину, не находится ли мир в том положении, когда единственным, что ему может помочь, является ложь. И снова у Воннегута есть предшественники в европейской литературе. Если к правде святой Мир дорогу найти не умеет - Честь безумцу, который навеет Человечеству сон золотой! Воннегут уже не верит в «золотые сны», но истоки современных лжеучений, пытающихся хоть как-то облегчить современному человечеству его существование в этом отнюдь не лучшем из миров, он исследует. С этой целью и введен в роман главный в его философском замысле образ философа-само-учки Боконона. Характерна биография Боконона. Он родился в 1891 г. Огромное количество приключений, выпавших на его долю, связанных с морскими путешествиями, Первой мировой войной и восстаниями за независимость можно сравнить разве только с приключениями вольтеровского Кандида и его мудрого наставника философа Панглоса. Но в отличие от Панглоса, которого никакие несчастия не могли отучить от приверженности оптимистической философской формуле, являющейся отголоском философии Лейбница, о том, что «все к лучшему в этом лучшем из миров», Лайонел Бойд Джонсон, он же Боконон на наречии жителей Сан-Лоренцо, пришел к выводам более реалистичным, напоминая в этом отношении скорее Кандида. Однако вывод Кандида о том, что «каждый должен возделывать свой сад», Боконон истолковывает весьма своеобразно. Он приходит к выводу о том, что человек, живущий на земле в неисчислимых страданиях, не может рассчитывать в жизни ни на какую иную реальную помощь, кроме лжи. Творить эту ложь и становится смыслом его жизни. Следует отметить, что сравнение Боконона с вольтеровскими героями отнюдь не является натяжкой. Роман построен по принципу широких литературных ассоциаций и реминисценций. Они должны помочь читателю расширить горизонты книги, показать новые исторические условия и провести новые параллели к старым ситуациям, а потому и продемонстрировать новые варианты решения старых задач. Подобная интертекстуальность вообще, как уже было продемонстрировано, характерная черта «Колыбели для кошки», поскольку в романе анализируются ответы на одни и те же вопросы разных эпох, и выявляется специфика их постановки и разрешения в ХХ в. В плане подобных литературных ассоциаций Сан-Лоренцо вполне воспринимается как карикатурная модель современного Эльдорадо. Особенно тот момент, когда мыслящие и добрые энтузиасты Боконон и капрал Маккейб решили осуществить на острове социальную утопию: 51 М. Купченко разделить весь национальный доход между всем взрослым населением Сан-Лоренцо поровну, изгнав предварительно с острова всесильную сахарную компанию Касла, что должно было, по-видимому, вызвать у читателя ассоциацию с национально-освободительными революциями. Однако ничего стоящего из этой затеи не получилось: единственный раз, когда доход действительно делился, он составил в пересчете на каждого жителя 6,5 доллара. Нищая страна так и осталась нищей, что вполне закономерно, поскольку «спасители» страны ничего не сделали для того, чтобы она стала богаче. Утопические методы, волюнтаристские подходы к современной экономике должны продемонстрировать свою несостоятельность. Другое дело, что и сам автор смотрит на всевозможные национально-освободительные движения аналогично. Они бессильны изменить реальную картину мира, считает он. Неслучайно народ на Сан-Лоренцо остается пассивным и безучастным ко всему, что происходит на острове, кроме боконизма. Он безучастно смотрел на бесконечную цепь сменяющихся колонизаторов, поочередно присваивавших себе остров. Столь же безучастно смотрел он на действия сахарной компании, подлинного владельца острова, которая не платила ни гроша, так как сама едва сводила концы с концами, что, однако, не помешало Каслу, держателю контрольного пакета акций, стать мультимиллионером. Безучастно смотрел он и на новые идеи, которые нес ему Боконон в виде утопии всеобщего равенства и братства. И тогда Боконон пришел к новому выводу: человеку нужны не истина и справедливость, а убаюкивающая ложь и игра в напряженную жизнь. Человека нужно отвлечь от убогости его реального бытия и разыграть на его глазах драматический фарс, в котором он будет играть роль стороннего наблюдателя или статиста, но ему самому будет казаться, что он активно действующая личность. Жизнь превращается в спектакль, в пьесу, где заранее распределены роли и где может участвовать любой желающий. Боконон развивает теорию динамического равновесия, высказывая мысль о том, что здоровое общество можно построить, только если «противопоставить добро злу и поддерживая высокое напряжение между тем и другим»11. Так рождается разделение ролей: Боконон будет играть роль преследуемого святого, воплощающего добро, Маккейб - тирана, воплощающего зло. По великому закону масок, согласно которому, по мнению Воннегута, человек, в конце концов, входит до конца в ту роль, которую играет, Маккейб незаметно для себя становится подлинным тираном и злодеем, по-настоящему воз- ненавидев Боконона, заставившего его играть подобную роль. Такого рода превращение, с точки зрения автора, закономерно, поэтому он демонстративно дублирует ситуацию, едва не превратив рассказчика в тирана Сан-Лоренцо. Он заставляет его понять, что «Золотой век должен подарить людям нечто более существенное, чем святого у власти, что всем надо дать много хорошей еды, уютное жилье, хорошие школы, хорошее здоровье, хорошие развлечения и, конечно, работу всем, кто хочет работать, а всего этого ни я, ни Боконон дать не могли»12. А потому зло следует и дальше держать во дворце, а добро - в джунглях. Воннегут как бы пародийно истолковывает знаменитый лозунг якобинцев: «Мир хижинам, война дворцам! В динамическом напряжении его философской системы победы быть не должно, ибо она неизбежно обратится в поражение. Неслучайно четырнадцатый том сочинений Боконона озаглавлен почти в духе трактатов Руссо: «Может ли разумный человек, учитывая опыт прошедших веков, питать хоть малейшую надежду на светлое будущее человечества? Ответ тоже вполне в руссоистском стиле: «Нет». Так Боконон, сделав человека, подобно Фейербаху, главным объектом поклонения своей религии, закрывает ему всякий выход и даже лишает его всякой надежды на будущее в социальном плане. И хотя позиция автора несколько шире позиции Боконона, как видно в конце романа, его общая пессимистическая концепция несомненна, что связано с общей историко-философской позицией Воннегута. Не признавая современного общества, отрицая его право на существование, ярко изображая его пороки и преступления, Воннегут не видит, однако, выхода из создавшегося исторического тупика ни для метрополий, ни для слаборазвитых стран. Отсюда попытка создания образа хитрого, но умного и доброго лжеца, пытающегося своею ложью облегчить жизнь человеческую, этакого варианта горьковского Луки конца века. Но автор сам ощущает слабость такого варианта решения проблемы. Отсюда и конец романа, где Боконон, фактически, совершает преступление. Поскольку золоченая лодка поплыла, и, как и было предсказано в его книгах, настал конец света, выжившие после бурь жители Сан-Лоренцо обратились к своему пророку с просьбой разъяснить им, что теперь делать. Боконон заявил, что, по-видимому, богу они надоели, что он хочет их убить и им из вежливости надо умереть самим. В результате сотни людей тут же убили себя «льдом-9». Часть 2 ся жив и даже написал об этом записку. Цинизм такого поведения возмутил даже рассказчика, однако Мона Эймонс тут же возразила ему, заявив, что вряд ли он бы стал воскрешать хоть одного мертвеца, если бы мог, и что для многих такая смерть - выход и, притом, единственный. Характерно, что после этих слов Мона и сама тут же кончает с собой. После этого заключительного аккорда боконизма возникает и последняя цитата из книг Боконона в романе. Это заключение всех его книг, в котором говорится, что если бы автор был помоложе, он тоже лег бы на горе со своею рукописью под головой и принял бы отраву, показывая длинный нос богу. В этих словах чувствуется не только трагизм воннегутовского восприятия мира, но и внутреннее несогласие с подобным решением. Автор сам осознает порочность боконизма, но его герои не могут выйти из мрачного тупика авторского мировосприятия. Современный мир кажется Воннегуту в значительной степени миром каннибалов, что ярко воплощено в муравьином питомнике Фрэнка, где между жизнью муравьев после мировой катастрофы и миром людей проведена конкретная и весьма страшная параллель, воплощающаяся в классические формулы социал-дарвинизма. Воннегут не согласен с этим, но жизнь сталкивает его с подобными явлениями постоянно. Мир, где люди убивают и себе подобных, и истину, и красоту для того, чтобы кто-то мог существовать с полным для себя удовольствием, порочен, но мира, построенного по иным принципам, автор «Колыбели для кошки» предложить человечеству не может. Однако в романе есть один образ, который имеет, не столько социально-философский, сколько символический смысл. Это Мона Эймонс. Образ прекрасной Моны, рекламы Сан-Лоренцо, должен был воплотить идеал красоты, добра и истины, слитых воедино, простой, как все великое, открытый и доступный всему миру. Мона, действительно, как бы приподнята над обыденной жизнью, она по-своему даже равнодушна к ней, не замечая ни поклонения окружающих, ни «Папы» Монзано, ни бросаемых на нее взглядов. Душа ее, ее боконистская любовь к человеку открыты всем. Мону нелегко понять, ее невозможно «присвоить», она сама по себе, она независима и самостоятельна. Но при всей этой самостоятельности и она оказывается связанной цепью условностей, и она в плену своего времени. Добровольная смерть Моны должна была знаменовать собою кульминацию романа: мир, из которого уходят красота и истина, погиб окончательно. Философские размышления К. Воннегута о судьбах современной цивилизации приводят его к весьма неутешительным выводам. Вся философская ткань романа, наполненная саркастическим обличением, звучит грозным предупреждением миру, поставившему себя на грань катастрофы. Не будучи в состоянии разрешить те острейшие проблемы, которые он в романе затрагивает, Воннегут обращается к коллективному разуму человечества, преодолевая, таким образом, собственный пессимизм. В целом, не следует, однако, и безгранично преувеличивать этот пессимизм: тот, кто обращается к жанру философского романа, верит в разум, ибо этот жанр по природе рационалистичен, обращаясь непосредственно к разуму читателя, а тот, кто верит в разум, не может быть законченным пессимистом. Именно об этом говорит и последующее творчество К. Воннегута, но и интересным образцом жанра философского романа ХХ в. Некоторые жанровые особенности уже рассматривались, но подводя итог анализу романа К. Воннегута «Колыбели для кошки» и его жанровых особенностей, хочется выделить главную из них. Ею стало не широкое использование литературных ассоциаций и исторических аллюзий, что достаточно характерно для литературы XIX-XX вв. Но не автор разочарован в нем, а человечество все еще не готово его принять, ибо оно, подобно д-ру Хонникеру, все еще не поняло, «что есть грех». Как и всякий философский роман, «Колыбель для кошки» обсуждает острые социальные и идейные проблемы, но обсуждает их на материале обширной культурной традиции, что становится характерной чертой этого жанра в творчестве классиков ХХ в. Франс, Т. Манн, Г. Гессе, Г. В этом смысле «Колыбель для кошки» оказывается гораздо ближе к произведениям данных авторов, чем к произведениям авторов классических антиутопий Оруэллу, Хаксли, Бредберри и др. Еще одним характерным литературным приемом, любимым и часто применяемым Воннегутом, является неправдоподобное правдоподобие. Если литература вообще -это зеркало, отражающее эпоху, то роман Воннегута - это зеркало, выпукло и ярко от- 53 М. Купченко iНе можете найти то, что вам нужно? Он смотрит на свою родину сквозь увеличительное стекло, направляя яркий солнечный свет в самые потаенные уголки индивидуального и общественного сознания, которые не принято замечать в «успешной и благопристойной» Америке, но которые грозят как ее собственной жизни, так и жизни всего человечества. Гипербола и гротеск, доведенные до абсолютного внешнего неправдоподобия, творят, однако, в романе картину вполне реального мира. И это гиперболизированное и гротескное, но хорошо узнаваемое отражение становится характерным признаком жанра. Не менее характерной особенностью романа становится наличие перекрещивающейся системы зеркал индивидуальных сознаний, постоянно подвергающихся трансформации. Трансформация Ньюта под влиянием сестры и обстоятельств, трансформация Боконона в результате осознания бесплодности прежних теорий, трансформация Маккэйба под влиянием Боконона, трансформация рассказчика под влиянием новых перспектив и т. Эти индивидуальные трансформации ведут к трансформациям не только тысяч других сознаний, но и жизни общества. Люди, не отвечающие, как им кажется, ни за что, становятся ответственными за все. Этот момент постепенно становится характерной чертой жанра современного философского романа, поднимающего вопрос об индивидуальной ответственности человека за то, что происходит в мире, вопрос, который становится сегодня особенно актуальным. Примечания 1 Подробнее об этом см. Проблема личности и общества в романе Э. Жданова, филол. Колыбель для кошки. Завтрак для чемпионов, или Прощай, черный понедельник.
Бернард Воннегут тоже решил не оставаться в долгу и буквально через месяц предложил еще один способ кристаллизации переохлажденного пара из облаков — с помощью йодида серебра. По его словам, на идею его натолкнул обычный учебник по основам химии, где он рассматривал кристаллы солей. В итоге вместе с профессором Генри Чессином, кристаллографом, Бернард стал соавтором публикации в Science, а в 1975 году получил патент US3877642 на свое изобретение. Метод Шефера изменял тепловой баланс облака, в то время как метод Воннегута был основан на совпадении структуры кристаллической решетки кристалла льда и кристалла йодистого серебра. Засев облаков — введение в облака реагентов для изменения фазового состояния облаков. Введение в состав облаков частиц, являющихся центрами кристаллизации, провоцирующиет выпадание осадков. Also засев облаков может быть не искусственным, а естественным, например, когда центрами кристаллизации выступают бактерии. Бернард Воннегут изготавливает йодисто-серебряную взвесь, 1949 год Для демонстрации своего метода Бернард решил подойти с артистизмом, и не стал использовать самолет. В январе 1947 года он установил генератор йодида серебра на вершине горы Вашингтон вызвал снежный шквал и… небывалый ажиотаж. Дождь из огня Бернард Воннегут использовал термический метод получения аэрозоля йодистого серебра, который добавлял зрелищности Вскоре в США появилась даже профессия «rainmakers» — «создатели дождя». Множество маленьких компаний, каждая в своем районе, создавали сеть генераторов аэрозоля йодистого серебра, которые пытались обрабатывать облака. Некоторые штаты даже пытались юридически регулировать эту деятельность, издав закон «о воровстве облаков». Так многолетние теоретические исследования в области воздействия человека на атмосферные процессы получили первое практическое воплощение. К тому времени уже было установлено, что многие вещества могут создавать облака, даже поваренная соль.
Роман «Колыбель для кошки»
когда-то, две жены тому назад, двести пятьдесят тысяч сигарет тому назад, три тысячи литров спиртного назад Тогда, когда все были молоды. Ну и, конечно, для того чтобы кормить шестерых детей. «Колыбель для кошки» — первый по-настоящему успешный роман Воннегута и по совместительству один из самых тонких, грустных и содержательных. Как и в большинстве работ Воннегута, повсюду широко используются ирония, черный юмор и пародия. Кошачья колыбель, несмотря на относительно небольшую длину, содержит 127 отдельных глав. Уже в следующем романе, «Сирены Титана», Воннегут понемногу начинает выстраивать собственную Вселенную.
Влияние произведения «Колыбель для кошки» Курта Воннегута на мир книг и киноэкранизаций
| Колыбель для кошки краткое содержание анализ | Ну, если ты не боишься произведений, критически приближающихся к разряду фантастики, то рекомендую однозначно.: +) У Воннегута, на мой взгляд, три ключевых романа: "Колыбель для кошки", "Бойня номер пять" и "Галапагосы". |
| «Колыбель для кошки» Курта Воннегута: проблема разума | Выражение «колыбель для кошки» (англ. Cat's Cradle) означает детскую игру, при которой нитка или бечёвка, надетая на пальцы играющих, складывается в различные узоры. |
| Колыбельная для кошки. Курт Воннегут «Колыбель для кошки | Что такое Hoosier в Cat's Cradle? Гранфаллун в вымышленной религии бокононизма (созданной Куртом Воннегутом в его романе 1963 года «Колыбель для кошки») определяется как «ложный карасс». |
| Влияние произведения «Колыбель для кошки» Курта Воннегута на мир книг и киноэкранизаций | страница 1 текста книги: renewed © 1991 by Kurt Vonnegut, Jr. All rights reserved Печатается с разрешения издательства Dial Press, an imprint of the Random House Publishing Group, a division of Random House, Inc. и литературн. |
Смысл книги «Колыбель для кошки» Курта Воннегута
| Особенности творческого метода К. Воннегута («Колыбель для кошки») | Как и в большинстве работ Воннегута, повсюду широко используются ирония, черный юмор и пародия. Кошачья колыбель, несмотря на относительно небольшую длину, содержит 127 отдельных глав. |
| Рецензия на книгу Курта Воннегута «Колыбель для кошки» - | По воспоминаниям младшего сына Хонникера Ньюта, отец никогда не играл с детьми и лишь однажды сплел из веревочки «колыбель для кошки», чем страшно напугал ребенка. Зато он с упоением разгадывал головоломки, которые преподносила природа. |
| Самая известная апокалиптическая проза | Отображение несостоятельности и бессмысленности жизни в романе «Колыбель для кошки» Воннегута. Роман начинается с рассказа главного героя Феликса Книфта, который оказывается в суде по обвинению в убийстве своей жены. |
Курт Воннегут – Колыбель для кошки
Но от кого будет защищаться, если никого не останется, как бы спрашивает автор. Параллельно в романе идет исследование созданной одним из его героев религии. Причем сам герой — Боконон — говорит, что это сплошная ложь. Но людям она нужна и они до такой степени верят ему, что перестают вообще искать другие выходы, кроме как тупо следовать его советам. И, конечно же, доходит до абсурда. В какой-то момент, когда они спрашивают, что им хочет сказать Бог, а Боконон отвечает, что их смерти, что они надоели Богу, и лучший выход помочь ему - это умереть добровольно, они заканчивают жизнь массовым самоубийством.
Однако чтобы проследить эволюцию жанра, необходимо выявить его специфику. Мы уже говорили, что философский роман — это, прежде всего, роман идей, а посему он может быть весьма разнообразен по форме: от сатиры и памфлета до трагедии. Он может быть остроумной, сознательно упрощенной костюмированной сказкой, притчей, параболой, далеко отступающей от реальных деталей или мелких жизненных реалий, каким он и был под пером Вольтера. Он может в остроумных и трагических диалектических парадоксах Дидро представить грядущую эпоху 41 М. Правда, модернисты, как правило, не любят ссылаться на предшественников в области формы, но суть от этого не меняется. Созданный в момент общественного подъема, он заявлял о проблемах, стоящих на повестке дня, которые требовали своего разрешения. Он был оптимистичен в своих надеждах, ибо ожидал и требовал больших общественно-политических изменений. Он был революционен по своей сущности, хотя от реальной революции его авторы были очень далеки. Иное дело XIX в. Пореволюционное состояние Европы поразило многих, также как поразила и сама революция, обещавшая осуществить идеалы равенства и братства, но несшая их отнюдь не мирным и идиллическим путем якобинской диктатуры. Реакция на якобинский террор вызвала к жизни романы, в которых многие представители европейской мысли позднего Просвещения пытались проанализировать то, что произошло или происходило на их глазах. К такого рода романам следует, в первую очередь, отнести роман У. Он полностью лишен того, в целом, оптимистического и жизнерадостного колорита, который был свойствен предреволюционному французскому Просвещению. Позднее Просвещение, в том числе и в лице У. Годвина, борется также и с пережитками феодальной эпохи, аристократическими предрассудками. Писатели Европы, продолжавшие линию Просвещения после революции 1789—94 гг. С одной стороны, его проблематика чисто просветительская, с другой стороны, в личности Фауста уже ощущается влияние романтизма: романтический титан в сражении с силами ада и земли так и вспоминаются герои Байрона. Показательно, что вторая часть Фауста, написанная уже в эпоху романтизма, изобилует символикой, аллегорична, допускает различные варианты толкований, т. Именно это будет весьма типично для романтиков и станет на новом историческом этапе, в период, насущно требующий осознания того, что происходит вокруг, характерно для творчества представителей романтизма различных национальных школ, хотя аллегорико-символическая форма во многом почерпнута из литературы средневековья. Формы литературы романтизма по сравнению с литературой Просвещения изменяются. Изменяется основной принцип творческого метода. Отражение действительности становится предельно субъективным, однако в этом личностном, подчас искажающем пропорции отражении лишь ярче проступает страждущая человеческая личность во враждебном ей мире и историческая трагедия эпохи, осознать которую во всей глубине и многогранности, а главное — понять ее причины еще не позволяет человеку история. Так появляется новый, особый жанр — философско-романтическая сказка, поэма, роман. Философскую сказку ярко представляет творчество немецких романтиков — Тика, Гофмана, Шамиссо, Гауфа и др. В Германии рождается и философско-романтический роман в творчестве Новалиса, Гофмана, Тика. В других формах философский романтический роман утверждает себя в Америке в творчестве Г. Философско-романтическая драма поэма возникает в творчестве Байрона, в его трагических романтических титанах Манфреде и Каине. И если Шатобриан отрекается от нее и ее проклинает, утверждая слепую веру, которой во времена Просвещения не было и у него самого, как единственный путь духовного спасения, а Тик говорит об ограниченности человеческого знания и необходимости подчинения высшей воле, возмущаясь, однако, миром филистеров, то Байрон неустанно призывает к борьбе во имя великих идеалов, пусть даже подобная борьба обречена и не принесет избавления. Покорствовать воле тиранов его философски мыслящий герой не может. Манна, философская драма будет наиболее характерна для французской драмы ХХ в. Сартр, Камю, Ануй, Жироду. А потому эпоха романтизма прошла отнюдь не бесследно для интеллектуального романа ХХ в. В середине и второй половине XIX в. Он не только сохраняется, но и создает новые шедевры, хотя и не является ведущим жанром литературы этих периодов. Тем не менее, вспоминая философский роман первой половины XIX в. Оба, с точки зрения автора, заблуждаются. Бульвер не был единственным реалистом первой половины XIX в. Глобальная проблема требовала и глобального подхода. Отсюда часто и особая структура этих произведений. Не вдаваясь в подробный анализ, отметим лишь наиболее характерные черты художественных особенностей данного романа как романа философского. Гиперболизируя героя, как это случается, например, с Вотреном Жаком Коленом , Бальзак добивается превращения данного персонажа в образ-символ. Этот метод, а также метод реалистической фантастики Бальзак широко использует и в философском романе. Обладая несметными сокровищами, они счастливы самой идеей 43 М. Купченко обладания, возможностью получить за деньги любые жизненные блага и радости и даже, если необходимо, купить человеческую совесть, ибо свято верят, что в этом мире все продается и покупается. Веря в величайшую силу денег, они ничего не желают в действительности, ибо это буржуа периода первоначального накопления капитала, когда сокровища собираются, накапливаются и им служат, а они не служат никому. Различие этих персонажей, однако, в том, что Гобсек — это портрет, конкретный персонаж, реальный человек.
Он занимает там пост министра и собирается жениться на первой красавице страны Моне Эймонс Монзано. Люди в республике Сан-Лоренцо живут в чудовищной нищете. Остров никому не нужен, так как там почти ничего не растёт и нет никаких ресурсов — он успел побывать колонией нескольких держав, но колонисты без всяких конфликтов передавали его другим и в конце концов не возражали, когда островок объявил себя независимым государством. Несколько десятилетий назад после кораблекрушения на остров были выброшены искатель приключений Лайонел Бойд Джонсон на местном диалекте его называют Боконон и дезертир из морской пехоты Эрл Маккэйб. Они взяли в свои руки управление островом и попытались облегчить жизнь аборигенам. Поняв, что улучшить материальное положение жителей Сан-Лоренцо они не в состоянии, Маккэйб и Джонсон попытались хотя бы сделать жизнь островитян более интересной и осмысленной. Они основали новую религию — боконизм по имени Боконона , объявили эту религию запретной и сочинили легенду о святом Бокононе, скрывающемся в джунглях от злого тирана Маккэйба. Они придумали угрозу мучительной казни на крюке за исповедование боконизма. Несмотря на распространение слухов об этом, на самом деле никого не казнили. Боконон питался подношениями верующих, его книги распространялись с помощью переписывания. Периодически Маккэйб организовывал облаву на Боконона, и каждый раз Боконон чудом избегал смерти. Жизнь на острове превратилась в произведение искусства. Каждый играл свою роль в спектакле, и, хотя жизнь была такой же тяжёлой, островитяне уже меньше думали об этом. Все до единого жители острова стали боконистами. Со временем и Маккэйб, и Боконон слишком вжились в свои роли. Маккэйб познал муки тирана, Боконон — мучения святого. Оба они лишились рассудка, и людей стали по-настоящему казнить на крюке. Капрал Маккэйб умер, Боконон продолжал скрываться в джунглях и дополнять свои писания. Следующий правитель острова «Папа» Монзано понял, что перестать преследовать боконизм — значит снова отобрать у людей смысл жизни.
Таким человеком трудно управлять. И потом, понятия отвлеченной эстетики в механизированном мире нет и быть не может. Ведь красота может в действительности только доставлять духовное удовлетворение, практические ее не применить. А это нонсенс для антиутопических государств. Отсюда искусство становится слугой общества. Оно механизируется, упрощается, рационализируется и обслуживает сферы жизнедеятельности так, как угодно государственной власти. Вообще же, "любой тоталитарный режим стоит - как на железобетонном фундаменте - на идее беспрекословного подчинения. Беспрекословное подчинение установленной идеологии. Беспрекословное подчинение установленному порядку" [Стругацкий А. Власть подчиняет себе все, что ей необходимо для достижения своих преступных, садистских целей. Это отчетливо видно в романе К. В "Колыбели для кошки" власть "Папы" Монзано стремится уничтожить в человеке мысли, чувства, подавить свободу: "У них там вообще нет преступников. Я слышал, что там можно положить бумажник посреди улицы, вернутся через неделю - и бумажник будет лежать на месте нетронутый. А знаете, как называют за кражу? Крюком, - сказал он. За все - крюк. Крюк за кражу, крюк за убийство, за поджог, за измену, за насилие, за непристойное подглядывание. Нарушишь закон - любой ихний закон, - и тебя ждет крюк. И дураку понятно, почему Сан-Лоренцо - самая добропорядочная страна на свете. Ставят виселицу, понятно? Два столба с перекладиной. Потом берут громадный железный крюк вроде рыболовного и спускают с перекладины. Потом берут того, у кого хватило глупости преступить закон, и втыкают крюк ему в живот с одной стороны так, чтобы вышел с другой, - и все! Он и висит там, проклятый нарушитель, черт его дери! Они закрыли глаза. Они сидели лицом друг к другу. И они прижимались друг к другу голыми пятками. Каждый обхватил свои щиколотки, застыв неподвижным треугольником. Я откашлялся… Оба скатились с козел и упали на заляпанную мешковину. Они упали на четвереньки - и так и остались, прижав носы к полу и выставив зады. Они ждали, что их сейчас убьют. Если скажете, - проговорил он, прижавшись щекой к полу, и умоляюще посмотрел на меня, - если скажете, мы умрем на ку-рю-ке…" [Там же, с. В Сан-Лоренцо следили за тем, что бы между мужчинами и женщинами не устанавливались доверительные отношения, чтобы не возникло любви и страсти: "Эта девушка не интересовалась продолжением рода человеческого - ей претила даже мысль об этом. Мона не имеет ни малейшего представления, зачем люди занимаются любовью" [Там же, с. Уравниловка людей - одно из страшных преступлений власти. Уравниловка - идеал Единого Государства: "Мы - счастливейшее среднее арифметическое" [Замятин, 1989, с.
Открытие мира Курта Воннегута: Расшифровка символики книги «Колыбель для кошки»
Антивоенный пафос романа Курта Воннегута «Колыбель для кошки». Курт Воннегут. В данном романе перед читателями предстает доктор Феликс Хониккер, который изобрел вещество "лёд-девять", и его изобретие угрожает мировой экологии страшными последствиями. Читайте ниже краткое содержание романа "Колыбель для кошки" Курта Воннегута. Отображение несостоятельности и бессмысленности жизни в романе «Колыбель для кошки» Воннегута. Роман начинается с рассказа главного героя Феликса Книфта, который оказывается в суде по обвинению в убийстве своей жены. На этом фоне отдельно анализируются жанровые особенности романа К. Воннегута «Колыбель для кошки» как философского романа ХХ в. Жанр романа-предупреждения рассматривается как частный случай философского романа. «Колыбель для кошки» (англ. Cat's Cradle) – роман Курта Воннегута (написан в 1963 году). В фильме «Семьянин» Бретта Рэтнера главный герой Джек (Николас Кейдж), находит в коробке, которую ему отдала бывшая возлюбленная Кэйт (Теа Лиони) при переезде, среди своих вещей книгу Курта Воннегута "Колыбель для кошки", где хранилась фотография его с Кейт.
Цитаты из прочитанных книг. Курт Воннегут - Колыбель для кошки
Однажды он задумал написать книгу "День, когда настал конец света". Человеческий элемент мало интересовал гения технической мысли. Зато он с упоением разгадывал головоломки, которые преподносила природа.
Учение Боконона пересказывается в романе с отрывочностью, лишь усиливающей его привлекательность и суггестивность. Особенно впечатляют слова, которыми открывается свод его вероучения: "Все истины, которые я хочу вам изложить, - гнусная ложь".
В этом - корень мировоззрения, если не проповедуемого, то все же внятно сформулированного в "Колыбели". Ложь правит миром, ложь, а не истина, служит человеческим интересам, ложь смягчает страдания, навевает приятные иллюзии, помогает сносить удары судьбы. Дети и наследники Феликса Хонникера владеют частичками изобретенного им "льда-девять" - вещества, переводящего любую жидкость в твердое агрегатное состояние. И, вырвавшись из пробирки, "лед-девять" быстренько уничтожает все живое на земле.
Для Воннегута общественная система, построенная на постоянном возбуждении потребительских аппетитов и на концентрации богатства, экономической власти в руках немногих.
Вспомним пьесу М. Горького «На дне» 1902 , где оппонентом Сатина, любителя истины, был утешитель-Лука — своеобразный прототип Боконона.
Нечто подобное обнаруживаем и в «Колыбели для кошки»: Боконон с его лозунгом облегчать жизнь человека спасительной ложью воспринимается как оппонент бездушного технократа Хонникера с его апологией научной истины. Один «расколдовывает» мир, разгадывает его тайны — другой разоблачает иллюзии и разрушает мифы, создавая, впрочем, новые. Воннегут показывает, что тотальная ирония ведет к аморальности и цинизму, замораживая все не хуже льда-девять.
Писателя не раз пытались записать в «черные юмористы», но сам он отрицал такой подход к своему творчеству. Очевидная «несерьезность стиля» и занимательность повествования сочетается у Воннегута с «серьезностью» писательских задач и социальной «ангажированностью» творчества. В одном из интервью он прямо сформулировал: «Писатели должны служить обществу».
Нет, как прежде, большой родни, добрых соседей, друзей детства. И писатель может стать "связным", он может объединить вокруг себя тех, кто думает, как он, верит в то, во что он верит... И не отнимайте у меня веру в счастье человечества: я не мог бы выйти из частых своих пессимистических настроений - а для них так много причин!
Райт-Ковалева: «Как-то он сказал, что писатель на этой планете - как канарейка в шахте: в старину шахтеры, проверяя, нет ли в забое опасных газов, брали с собой эту птичку - она особенно чувствительна к малейшим изменениям в атмосфере, незаметным для людей». Найдите в романе все эпизоды, где возникает образ «колыбели для кошки», сопоставьте их — и сформулируйте смысл метафоры. Вопросы для размышления 1.
Можно ли утверждать, что боконистское понятие «фома» и любимое словечко сэлинджеровского героя Холдена Колфилда «липа» обозначают одно и то же? Сравните перевод Р. Райт-Ковалевой «боконистских словечек» с оригиналом.
В каком еще произведении вы сталкивались с подобной переводческой задачей? В многочисленных интервью и выступлениях Воннегут неизменно называет среди писателей, повлиявших на него, Джорджа Оруэлла. Уэллсу, Р.
Стивенсону, О. Хаксли, Е. Замятину, то есть к английской и русской антиутопии — как трансформировался этот жанр в его творчестве?
Самостоятельно проанализируйте любой прочитанный вами роман Воннегута. Прочитайте историю-анекдот Довлатова о Райт-Ковалевой см. Приложение III.
Подумайте, почему уровень переводов в советское время был столь высок, что превосходил уровень современной официально признанной прозы. Литература 1. Белов С.
О людях и машинах Курта Воннегута. Злобин Г. По ту сторону мечты.
Страницы американской литературы ХХ века. Зверев А. Предисловие: Воннегут К.
Мендельсон М. Американская сатирическая проза. Канарейка в шахте, или мой друг Курт Воннегут.
The Vonnegut Encyclopedia. Курт Воннегут: На самом деле ничего меня не потрясает. Острить - мой бизнес; это вид малой формы в искусстве.
У меня был к этому природный дар. Это напоминает изготовление мышеловок. Вы ее делаете, наживляете, расставляете, и - щелк!
Так, используя это выражение в качестве названия своего романа, американский писатель Курт Воннегут вложил в него глубокий смысл, который раскрывается читателям в самой книге. Действие произведения происходит после Второй мировой войны. Рассказчик пытается собрать информацию о том дне, когда на Хиросиму в Японии сбросили бомбу. И об этом событии он хочет рассказать неожиданным образом — написать, что в этот день делал «отец атомной бомбы» Феликс Хониккер, о чем он думал, как воспринял произошедшее. Волновала ли его судьба человечества? Волнует ли таких фанатов своего дела судьба людей в принципе?
Кошачья колыбелька. Курт Воннегут
Один из самых известных романов Курта Воннегута, на страницах которого писатель создал не только странноватый сюжет и слегка карикатурных персонажей, но еще и оружие массового поражения, и даже фальшивую религию. Начнем, пожалуй, сразу с последней. Через некоторое время они находят и самого Бокона, готовящегося дописать свое учение. Можете использовать этот текст для читательского дневника. Онлайн чтение книги Колыбель для кошки Cat’s Cradle Курт Воннегут. Случайно я знаю, откуда он взял эту веревочку. Может быть, для вашей книги и это пригодится. Отец снял эту веревочку с рукописи – один человек прислал ему свой роман из тюрьмы. Роман описывал конец света в 2000. целое мировоззрение, экономно упакованное в краткие и остроумные афоризмы. На этом фоне отдельно анализируются жанровые особенности романа К. Воннегута «Колыбель для кошки» как философского романа ХХ в. Жанр романа-предупреждения рассматривается как частный случай философского романа. Прочел «Колыбель для кошки» Воннегута. Мрачная книжка. И бойко написана. Все-таки пессимизм к искусству имеет слишком мало отношения. Литература, как и вообще искусство, религиозна.
Самая известная апокалиптическая проза
| Раскрываем смысл книги «Колыбель для кошки» Курта Воннегута: история, символика, философия | Курт Воннегут: «Колыбель для кошки». 3. ГЛУПОСТЬ. Боконон нигде не предостерегает вас против людей, пытающихся обнаружить границы своего карасса и разгадать промысел божий. |
| Роман Курта Воннегута «Колыбель для кошки» как философский | «Колыбель для кошки» – один из самых знаменитых романов Курта Воннегута, принесший ему как писателю мировую славу. Роман повествует о чудовищном изобретении бесноватого доктора Феликса Хониккера – веществе «лед-девять». |
| Курт Воннегут: «Колыбель для кошки» | это напоминание о хрупкости этого мира, стоит только кому-то перегнуть палку и каким сразу жалким и беспомощным становится все человечество!!) Все ТАК глупо в мире, как и эта колыбель, в которой нет кошки, которой нет вообще. |
| Колыбельная кошки курт воннегут основан на. Курт воннегут колыбель для кошки | Колыбель для кошки – это роман Курта Воннегута, который был опубликован в 1963 году. Эта книга стала классическим произведением современной американской литературы и многие считают ее одной из лучших книг Воннегута. |
| Колыбельная кошки курт воннегут основан на. Курт воннегут колыбель для кошки | «Колыбель для кошки» – один из самых знаменитых романов Курта Воннегута, принесший ему как писателю мировую славу. Роман повествует о чудовищном изобретении бесноватого доктора Феликса Хониккера – веществе «лед-девять». |
Курт Воннегут. Колыбель для кошки
Колыбель для кошки (379.21 Kb). Кеннету Литтауэру, человеку смелому и благородному. «Колыбель для кошки» (англ. Cat’s Cradle) — роман Курта Воннегута (написан в 1963 году). Стал одним из самых популярных романов автора, вместе с «Бойней номер пять» принёс Воннегуту международную известность. Отображение несостоятельности и бессмысленности жизни в романе «Колыбель для кошки» Воннегута. Роман начинается с рассказа главного героя Феликса Книфта, который оказывается в суде по обвинению в убийстве своей жены. Эти стороны, безусловно, важны для Воннегута, но скорее для Воннегута позднего, Воннегута-публициста, и уж никак не являются основополагающими для его ранних романов, таких, как «Колыбель для кошки», «Мать Тьма» или «Сирены Титана».