Речь П. Н. Милюкова 1 ноября в Государственной Думе должна была послужить сигналом к действиям. Исторические слова Милюкова «глупость или измена», произнесенные с думской трибуны по адресу двора, потрясли страну.
О глупости и измене
Господа, тогда, год тому назад, был отдан под следствие Сухомлинов, теперь он освобожден голоса слева: "Позор". Тогда ненавистные министры были удалены до открытия сессии, теперь число их увеличилось новым членом голоса слева: "Верно", голоса справа: "Протопопов". Не обращаясь к уму и знаниям власти, мы обращались тогда к ее патриотизму и к ее добросовестности. Можем ли мы это сделать теперь.?
Закрыть Как отключить рекламу? Во французской желтой книге был опубликован германский документ, в котором преподавались правила, как дезорганизовать неприятельскую страну, как создать в ней брожение и беспорядки. Господа, если бы наше правительство хотело намеренно поставить перед собой эту задачу, или если бы германцы захотели употребить на это свои средства, средства влияния или средства подкупа, то ничего лучшего они не могли сделать, как поступать так, как поступало русское правительство Родичев с места: "К сожалению, это так".
И вы, господа, имеете теперь последствия, Еще 13 июня 1916 г. Я цитирую свои тогдашние слова. Я указывал тогда, - привожу опять мои слова, - что "слухи эти забираются высоко и никого не щадят".
Увы, господа, это предупреждение, как все другие, не было принято во внимание. В результате, в заявлении 28-ми председателей губернских управ, собравшихся в Москве 29 октября этого года, вы имеете сле- 18 дующие указания: "мучительное, страшное подозрение, зловещие слухи о предательстве и измене, о темных силах, борющихся в пользу Германии и стремящихся путем разрушения народного единства и сеяния розни подготовить почву для позорного мира, перешли ныне в ясное сознание, что вражеская рука тайно влияет на направление хода наших государственных дел. Естественно, что на этой почве возникают слухи о признании в правительственных кругах безцельности дальнейшей борьбы, своевременности окончания войны и необходимости заключения сепаратного мира.
Нагнетается-нагнетается, и вот: гром, молния, и потом воздух чист и свеж. Кризисов бывает много разных. Бывают возрастные, бывают личностные. В чем же особенность духовного кризиса? Во-первых, он посягает на саму основу нашего бытия. То есть мы теряем свою мировоззренческую основу. Мы перестаем понимать смысл жизни.
Не могу сказать, что мы его понимали до этого, но в спокойные периоды нашей жизни у нас есть все-таки некое ощущение цели, смысла, которое в моменты духовных кризисов кажется нам неправдой. Иногда оно неправдой и оказывается. Иногда это проявление отчаяния и кризис просто помогает нам очистить наше понимание от всей шелухи, мусора, предрассудков, чужих или собственных нелепых мнений, которые затмили наш смысл так, что он перестал нас вдохновлять. Особенности духовного кризиса. Кадр из презентации В духовном кризисе приостанавливается наша духовная жизнь. Мы чувствуем повреждение процессов духовного поиска, у нас возникает ощущение, что мы куда-то шли-шли-шли, и вдруг дорога исчезла. Или там, на палубу вышел, а палубы нет.
Но это помогает нам собраться, помогает нам быть более бдительными, помогает нам более трезво посмотреть, прежде всего, на самих себя и на окружающую реальность. И эта приостановка бывает очень полезна для того, чтобы исправить свои пути. Ну и наконец, особенность духовного кризиса верующего человека: если кризис переживает человек верующий, весь его предыдущий религиозный опыт обесценивается. Подчеркиваю, мы говорим об одном аспекте этой обширной темы: духовные кризисы тех, кто ощущает себя верующими, и именно христианами. Потому что какие-то духовные кризисы переживают эзотерики, какие-то духовные кризисы переживают люди с неопределенным представлением о том, что есть некая «высшая сила», но давайте будем говорить о том, что объединяет нас с вами. И этот кризис приводит к отказу вообще от каких бы то ни было религиозных практик, иногда приводит к их переосмыслению. Последствия кризиса Как только мы теряем почву под ногами, как только наше мировоззрение рухнуло, из-под него вырывается экзистенциальная тревога.
То есть четыре самых сильных страха нашего существования — это смерть, свобода, одиночество и бессмысленность подкарауливают нас всегда. И, собственно говоря, тот ужас, который в совокупности создается, когда мы оказываемся с ним лицом к лицу, побуждает нас быстренько искать новые смыслы. Чему они противостоят? Смерть оспаривает наше желание быть. То есть иррациональный страх небытия подрывает саму основу нашего существования, делая его ненадежным, делая его случайным. И непонятно, то ли он есть, то ли нас уже нет. Ну, всегда говорится: «Свобода — это так замечательно, к свободе надо стремиться».
Почему же это страх? Потому что всем нам необходима хоть какая-то предсказуемость мира. Всем нам необходима структура. И большую часть жизни мы живем с ощущением, например, если мы верующие люди, что Господь мудро создал этот мир, что Промысл Божий о нас так или иначе нас ведет, понимаем мы его или не понимаем, что мы в этом мире, во-первых, отвечаем не за все, а во-вторых, мы являемся частью некоего Великого Плана, некоего большего целого. Но когда мы чувствуем экзистенциальный страх свободы, тут как раз возникает ощущение, что нет никакой структуры, что мы идем, как по канату над пропастью, и все, что с нами случится, зависит только от нас. И мера ответственности может оказаться непосильной. Одиночество в экзистенциальном смысле — это чувство собственной изоляции.
Мы одинокими рождаемся и одинокими уходим из этого мира. В обычные периоды нашей жизни мы это закрываем потребностью контакта, потребностью в защите, в привязанности, в принадлежности к чему-то большему. Но в кризисные моменты нашего существования мы чувствуем, что на самом деле между нами и ужасом бытия, когда там нет Бога, там нет ничего. Мы оказываемся наедине с бездной. Ну и наконец, когда мы теряем прежние духовные смыслы, мы чувствуем полную пустоту жизни, потому что потребность в цели и смысле тоже составляет основу человеческого существования. Причины кризиса Почему же с нами это происходит? В каких ситуациях это происходит?
Очень распространенная причина — это крушение иллюзий. Прежде всего, иллюзий о себе. Мы часто, я бы сказала, почти все время, и дай нам Бог хотя бы до смерти от этого избавиться, воспринимаем себя мифологически. Мы считаем себя «кем-то». Мы видим в себе возможности, дарования, у нас есть некие притязания. У нас есть определенное ощущение собственной ценности более-менее адекватное, или совсем неадекватное. Но так или иначе какие-то иллюзии о себе всегда накапливаются.
И в моменты кризисов весь этот ворох иллюзий разваливается. И мы вынуждены, с одной стороны, собирать себя заново, а с другой стороны — вспоминать о том, кто же мы такие есть на самом деле. А может быть, не вспоминать, а понимать, постепенно осознавать. Крушение иллюзий о Боге. Нередко образ Бога искажен. То есть мы — вроде бы верующие люди, мы верим в Бога. В какой-то момент может возникнуть ощущение: «А где же мое богообщение?
Где же та самая любовь Божия, о которой все рассказывают? Я двадцать лет молюсь в пустоту, я ничего не слышу, мне с той стороны не отвечают. И вообще, неизвестно, есть Бог или нет». Или наоборот: «Я тридцать лет боялся Бога, но вот я понимаю, что один мой поступок ужаснее другого, но, почему же Он меня не поправляет, почему же Он меня не останавливает? На самом деле в такие моменты нередко человек понимает, что он поклонялся не Богу. Он поклонялся действительно некому идолу, которого придумал, которого он поставил на место Бога. Это страшное переживание, но в духовном смысле оно бывает полезно.
И, наконец, крушение иллюзий о Церкви. Потому что есть ожидание, что мы придем в некое прекрасное место, где все друг друга любят, где уже рай, а практически все разбивается о церковные реалии. И с этим переживанием тоже приходится справляться. Другой группой причин являются события, существенно изменившие нашу жизнь. Это реальный личностный кризис, который повлек за собой кризис духовный. На первое место я поставила смерть близких, потому что это всегда момент переосмысления собственной жизни тоже. И очень часто, особенно когда смерть близких внезапна, при трагических обстоятельствах, когда умирают дети, люди чувствуют, что всё.
Верили они, надеялись, молились, но вся надежда обратилась в прах. Соответственно, всё, что было прежде, обесценилось. Равно как собственная тяжелая болезнь, особенно болезнь, опасная для жизни или неизлечимая, или внезапная инвалидность заставляет человека чувствовать свою хрупкость, уязвимость, и что жизнь устроена совсем не так, как он думает. То есть надо что-то менять. Когда человек теряет дело жизни, когда с ним происходит разные неприятности, связанные с его профессиональным призванием, на этом была основана его самоидентификация, связанная с предыдущим, и вдруг она рухнула. И надо с этим что-то делать. Единственное, что с этим можно делать, это понять: а как теперь жить по-другому, и понять смысл произошедших трагических событий.
Изменение материального уровня, сразу хочу сказать, как в меньшую, так и в большую сторону. Внезапное обнищание и внезапное богатство в равной степени разрушительны для духовной жизни. В равной степени ставят нас перед угрозой духовного кризиса. И отношения с другими людьми. По причине недостатка места я указала только предательство, но на самом деле это и какие-то серьезные обиды, то есть когда наше доверие обмануто самым жесточайшим образом. И это ставит под сомнение наше доверие во всех остальных аспектах нашего бытия, особенно когда действительно все наши упования сосредоточили на чем-то одном, и вдруг это не сработало. Ну и наконец, иногда бывает так, точнее, это бывает довольно часто, что кризис к нам подкрадывается постепенно.
Как та самая лягушка в кипятке, которую положили в холодную воду, медленно нагревали, и, наконец, она сварилась, не заметив того момента, когда надо было выпрыгивать. Очень часто, если мы говорим о нашей православной среде, причина духовного кризиса, во всяком случае, субъективно так воспринимается, это разного рода негативные явления церковной жизни. Практика не соответствует учению, ожидали одного, получили другое. Это уже не разочарование в церкви, как в неком институте земном, или даже в богочеловеческом организме, это конкретная обида, что вот у нас есть это плохо и то плохо. И поэтому надо отсюда уходить. Причины бывают не только внешние, но и внутренние. То есть ложное понимание духовной жизни.
То есть человек выстроил себе некое такое, может быть, авторское православие, может быть, их там целая группа товарищей таких, а может, у них такой духовный учитель. И в какой-то момент становится ясно, что это все было ошибкой, многое было ошибкой. Тут в наибольшей опасности находятся люди с некритичным мышлением и с таким буквализмом веры. Пример: если человек буквально верит в Шестоднев, то, столкнувшись с убедительными для него доказательствами эволюционной теории, он теряет веру полностью. Не в Шестоднев, а он теряет веру совсем. То есть чем жестче наша система убеждений, чем она ригиднее, тем разрушительнее любые удары по этой системе убеждений. Критическое мышление очень защищает от таких прискорбных в духовном смысле обстоятельств.
И, наконец, традиционно, мы об этом скажем чуть позже, но часто говорится: «Если у человека духовный кризис, значит, у него есть нераскаянные грехи», что, с одной стороны, часто именно тем человеком, который в кризисе отвергается, это воспринимается как «сам виноват», но с другой стороны, из святоотеческих творений, да и из собственного опыта зачастую, если мы честно его анализируем, мы знаем, что нередко так оно и бывает. И именно кризис позволяет нам это заметить. Опять же, чем он полезен. Ну и наконец, системный конфликт, то есть конфликт отношений, конфликт понятий. Любое противостояние со значимыми для нас людьми, или любое противоречие между семьей и верой, между работой и семьей, затяжные противоречия загоняют нас в тупик. Этапы духовного кризиса И как же разворачивать процесс переживания духовного кризиса? Как я уже сказала, внутренние противоречия нарастают, но мы изо всех сил стараемся этого не замечать.
Но мы этого не замечаем умом. А сердцем мы это чувствуем. То есть эмоциональная нестабильность. Нам становится все хуже, но интуитивно понимая, что вот сейчас зашатались сами основы нашего существования, мы этим изменениям сопротивляемся. Очень часто момент кризиса оттягивается насколько это возможно, и чем больше мы его оттягиваем, тем жестче потом переживание второго этапа именно разрушение мировоззрения, представлений о себе. Второй этап очень болезненный, потому что максимальное страдание как раз приходится на него. Мы осознали, что нам ничего не удалось удержать, мы осознали, что все, мир никогда не будет прежним, и мы сами никогда не будем прежними.
Может быть, в этот момент мы чувствуем, что мы потеряли веру. Или, может быть, мы чувствуем, что веру мы не потеряли, но мы ничего и не знаем ни о себе, ни о Боге, ни об этой жизни. Мы голы и на шатающейся земле, и нам надо как-то из этого выбираться. Поэтому естественно здесь страдания, растерянность, здесь много страха, здесь утрата смысла, и пока еще мы не настолько приняли это состояние, чтобы начать этот смысл искать, это у нас еще впереди. Но никакое страдание не продолжается вечно, и в какой-то момент наступает пауза, когда мы уже привыкли к тому, что мы оказались в ситуации полной неопределенности в духовном смысле, но понимаем, что раз старые модели не работают, а новые еще не сложились, не созданы, нам надо вообще-то приложить некое волевое усилие для того, чтобы из этого кризиса выходить. То есть мы включаем критическое мышление в данной ситуации по максимуму. Если в данный момент мы способны на молитвенное усилие, соответственно, тоже призываем помощь Божию.
Основная задача — поставить правильные вопросы. Это переоценка ценностей. Пусть у нас не будет ответов, главное, чтобы вопросы были правильные. И это нам позволит перейти к переосмыслению и созиданию. То есть когда из обломков нашего прежнего мировоззрения, а может быть, из той пыли, в которую оно превратилось, вдруг выкристаллизовывается новое понимание. Мы видим свет в конце тоннеля, выход из тупика, понимаем, как нам надо менять свой образ действий. Понятно, что эти изменения не мгновенно происходят, но, по крайней мере уже наметилось направление.
Сразу хочу сказать, что автоматически этот процесс не происходит. При патологическом переживании духовного кризиса можно зависнуть на каждой из этих стадий, включая первую. То есть если вдруг кто-то из вас сейчас сидит и думает: «Ну, слава Богу, в моей жизни не было никогда никаких духовных кризисов», знаете, у меня для вас плохая новость. Значит, вы неизвестно сколько лет пребываете в состоянии нарастания внутренних противоречий и сопротивления изменениям. Потому что даже если мы вспомним аскетику, что при духовной жизни сначала благодать нам дается, потом мы ее теряем, а потом, пройдя трудный путь, и обретя смирение, мы ее возвращаем. У кого-то на это уходит вся жизнь, но по большому счету тоже описывается ситуация духовного кризиса. Ну и по опыту многих из нас, мы можем этот цикл в своей жизни повторять неоднократно.
То есть в какой-то момент мы чувствуем, что эту благодать мы уже вернули, а потом опять мы ее теряем, расслабившись. И потом, когда у человека есть некий опыт, ему хотя бы не страшно. Он знает, что это разрушение мировоззрения не является необратимым, что это наступил период такого переформатирования собственной личности, избавление от всего лишнего. Как помочь человеку в кризисе И как же человеку помочь в переживании духовного кризиса? Слава Богу, на самом деле в этом мире мы не одни. Даже если мы остро чувствуем экзистенциальное одиночество, высока вероятность, что рядом с нами есть наши близкие, есть собратья и сестры, конечно же. Есть пастыри.
И редко так бывает, чтобы совсем у всех совпало состояние кризиса в один и тот же момент. Кто-то чувствует себя более устойчиво, именно в этот момент. Я не говорю, что он прав. Мы до конца никогда не знаем, кто прав, кто не прав. Мы все знаем какую-то правду, никто из нас не знает истину. Но эмоциональная устойчивость помогает человека в кризисном состоянии просто поддержать, потому что все, что мы можем дать человеку, это немножко ресурсов для того, чтобы справиться с экзистенциальными угрозами. Чтобы он не чувствовал себя одиноким, чтобы он не чувствовал себя потерянным.
Чтобы он чувствовал элементарно, что тот есть рядом, кто неразб. То есть эмоциональная поддержка, принятие на первом месте. Потому что слова в этот момент будут пониматься трудно, или вы будете говорить одни и те же слова, вкладывая в них разные смыслы. Поддержите его рефлексию, помогите ему выбраться из состояния полного краха к попыткам нащупывать выход из тупика. Тут очень важно выслушивать, беседовать, делиться каким-то своим опытом, но делать это не назидательно, а максимально недирективно. Любое давление в этот момент вгоняет человека в еще более жесткий кризис. Можно обсуждать неразб.
Но эти идеи не должны звучать так: «Ну, у меня такое было, я тоже так же сомневался». То есть не обесценивать его страдания, не обесценивать его мысли, не обесценивать его интуицию. Потому что вы не можете знать, насколько для него это важно, насколько для него это больно. Соответственно, когда мы сами оказываемся в духовном кризисе, нам хочется куда-нибудь забиться и это переждать. Но стараемся все-таки не забывать, что мы на этом свете не одни, и не отказываться от помощи, поддержки тех, кто рядом, а это не так просто — найти в себе силы за ней обратиться. И я уже слегка забежала вперед. А как нам помешать человеку выйти из кризиса?
Ну, во-первых, начать его осуждать. Обвинять в бездуховности, говорить ему: «Сам виноват», «Это тебе все по грехам», «Да это потому что ты такой-то и такой-то». Очень вредно называть единственно верное мнение. Не важно, он оказался в этом кризисе именно от этого мнения, или от какого-то другого, потому что в этом состоянии человек как никогда остро понимает, что все мнения субъективны. Он это просто кожей чувствует. Вот это ощущение нестабильности как раз заставляет очень-очень критически прислушиваться к любым безапелляционно высказываемым мнениям. Отказ от общения, отчуждение.
Сказать: «Ну ладно, ты там со своими сомнениями разберешься, тогда приходи. Мне тяжело с тобой разговаривать». Все, вы его толкнули в одиночество. Пути выхода из кризиса Понятно, что выходов из духовного кризиса, этого переосмысления и переоценки ценностей, и итогового нового мировоззрения, пожалуй, может быть три варианта. Во-первых, как хороший вариант, если кризис связан с нашей верой, мы можем переосмыслить традицию, мы можем переосмыслить свои убеждения, мы можем избавиться от всего наносного, от всего лишнего, от всего суеверного, от предрассудков, от сомнительных, пусть даже распространенных мнений. И по большому счету, укрепить свою веру. Прийти к более глубокой, более искренней вере.
Но общая резолюция является «блюдом», а не «соусом», — обосновал в одном из заседаний бюро блока Шидловский свободу творчества депутатского слова: фракционные ораторы вольны подносить приготовленное блоком «блюдо» под соответствующим индивидуальным «соусом». Это и сделал Милюков, по его собственным словам, получивший от своей фракции carte blanche. Сама форма «предупреждения», сделанного лидером оппозиции с трибуны Гос. Думы была подсказана одним из выступавших в блоке представителей Гос. Совета кн. Голицыным , предложившим такую формулировку: «факты приводят к убеждению: либо круглые идиоты, либо изменники — выбирайте». Блок, действительно, дал трещину — в обе стороны: на правом фланге, и на левом. Значительная часть «националистов» не пожелала присоединиться к «штурмованию» власти «во время войны», отказались присоединиться к декларации и прогрессисты, усомнившиеся в готовности думского большинства к дальнейшей реальной борьбе с правительством. Но не только земцы-октябристы, о которых говорил Ефремов в своем объяснительном слове в бюро по поводу воздержания прогрессистов, склонны были, переходя от слов к действиям, до времени не сходить с пути, который Капнист назвал, «булавочными уколами». Для того, чтобы уничтожить фикцию хотя бы некоей согласованности правительства и народного представительства, на собрании, где говорились горячие речи о подготовке сепаратного мира и пр.
Гора рождала мышь. Post factum Шульгину они не казались «очень убедительными» — «чувствовалось, что Штюрмер окружен какими-то подозрительными личностями, но не более». В действительности «историческая» речь со стороны конкретного материала, легшего в ее основу, в значительной своей части, особенно в той, что касается «измены», абсолютно не выдерживает критики. Милюков считал себя вправе бросать тяжелые обвинения на основании, более чем зыбком, что и побуждало эти обвинения на крайне правом фланге Думы рассматривать, как инсинуацию и клевету. Когда, напр. Милюков, заявив, что он «не чувствителен к выражениям Замысловского «клеветник»! Я передаю те впечатления, которые за границей определяли мнение печати о назначении Штюрмера». По существу в формулировке, сделанной в речи с чужих слов, ничего криминального не было; криминальное являлось лишь по связи с общим контекстом речи. Но дело в том, что, конечно, ни в каких московских газетах не могло появиться сообщение о секретном заседании в Ставке по поводу сепаратного мира. Никакого заседания в Ставке с обсуждением условий возможного мира не было, и никакой записки в Ставку от имени крайне правых в то время не представлялось.
Ни в одной из дошедших до нас записок правых, доведенных до сведения монарха, такой формулировки, какую придала немецкая печать на основании сообщения «русских газет», не встречается. Нет ее и в записке, приписываемой правому кружку Римского-Корсакова, и, по утверждению Белецкого, в свое время не представленной Штюрмером Царю 357 в виду того, что она не отвечала либеральному курсу, которого после февральского посещения Царем Думы собиралось держаться правительство. Быть может, нечто похожее можно найти лишь в анонимной записке, процитированной в марте в Гос. Думе одним из тогдашних политических «перелетов» Савенко см. Однако, это мифическое заседание в Ставке о сепаратном мире со слов Милюкова 1-го ноября настолько прочно утвердилось в общественном мнении, что в нему не раз возвращалась Чр. Временного Правительства. Стараясь выявить штюрмеровскую агентуру за границей, Милюков нашел в германофильствующей болтовне в дамском салоне один из «каналов» преступного общения с врагом во время войны. Не называя имени «преемницы и продолжательницы» Васильчиковой, он более чем прозрачно намекал на родственницу жены русского посла в Париже Извольского. Смысл этого намека заключался в заявлении, что упомянутая дама переселилась в Петербург, и что «газеты в особо торжественных случаях упоминают ее имя». Непосвященные поняли, что речь идет о близкой царской семье гофмейстерине Ел.
Нарышкиной — в царском семейном кругу именовавшейся «М-м Зизи». Дело в том, что оратор спутал разных Нарышкиных — за границей проживала Е. Нарышкина Лили Нарышкина , имевшая связь с б. Это появится в «Речи», и теперь она опять успокоилась. Они задевают всех окружающих меня. Лили Н. Появилось ли опровержение в «Речи», я не наводил справок, но в Чр. Но тогда, когда Милюков был за границей, сведения о ней казались подозрительными. Получил эти сведения Милюков от эмигрантов в Швейцарии, которые были убеждены, что «русское правительство через своих агентов ведет переговоры с Германией. Это считалось общепризнанным» 359.
Когда дело коснулось Штюрмера, Милюков без колебания поверил. Несколько по-иному политик сумел отнестись к сведениям, позорившим Извольского. Ему в Париже была передана записка некоего Рея, натурализованного француза, о том, что русский посол в Париже принимает участие в переговорах с немцами через банки. Милюков передал заявление Рея Извольскому, тот снесся с Брианом, причем выяснилось, что архитектор Рей — человек подозрительный, «наблюдавший интересы Германии» и числившийся на полицейской фишке, как «агент особого типа, квалифицированный, не платный»... Было уже говорено, как использовал Милюков лично против Штюрмера свою частную беседу с Бенкендорфом... Невозможность подтвердить никакими конкретными данными и следовательно риск быть вновь квалифицированным «клеветником» не остановили настойчивого дуэлянта от публичного нанесения тяжелого удара противнику. Гораздо важнее этого блефа было заявление Милюкова, что он имеет «некоторые основания думать», что стокгольмское предложение Варбурга «было повторено более прямым путем и из более высокого источника». До некоторой степени этот туман Милюков рассеял в показаниях перед Чр. Мне как-то прислали американский журнал, в котором была статья: мирные предложения, которые были сделаны России. С одной стороны портрет фон Ягова, с другой Штюрмера, а в тексте излагаются мирные предложения, которые были предложены Штюрмеру.
При внимательном чтении статьи, дело представляется несколько иначе, чем говорится в заголовке. Статья излагает содержание статьи швейцарского журнала «Bern. Этот журнал очень русофобский, который, действительно, излагает пункты, якобы, предложенные России, который излагает мирные переговоры, предложенные Штюрмеру и довольно правдоподобные. Как они попали в «Bern. Tagewacht», какие сведения у них есть, я так и не добрался и официальных следов в мин. Добавим, что «Bern. Tagewacht» был органом швейцарских интернационалистов циммервальд-кинтальского направления, которым руководил известный Р. Гримм, стоявший близко к Ленину. Сам Милюков впоследствии назвал это сообщение, «загадочным обстоятельством» — в речи 1 ноября, на основании «намеков», допускавших «кое-что», он говорил о предложениях сепаратного мира, повторенных Штюрмеру «более прямым путем», «из более высокого источника» нежели то было в дни стокгольмской беседы Протопопова с Вабургом 361. С какой легкостью один из наиболее видных думских политиков предъявлял обвинения, с большой отчетливостью можно усмотреть из эпизода с освобождением арестованного Манасевича-Мануйлова, одного из участников «квинтета», обделывавшего свои дела в царской «прихожей», и исполнителя «особо секретных» поручений министра председателя 362.
Вот как изобразил это освобождение оратор: Манасевич был арестован за то, что взял взятку. А почему он был отпущен? Это, господа, также не секрет. Он заявил, следователю, что поделился взяткой с председателем Совета министров». Родичев с места: «это все знают». Милюков даже не постарался увязать как-нибудь бросавшееся в глаза противоречие с тем, что перед тем говорилось о Манасевиче. Цитируя сообщение «Rerl. Нет, господа, Ман. Если это было так, то при чем же взятка, которой «русский Ракомболь» поделился со своим покровителем? Но сейчас нас интересуют не взаимные отношения Штюрмера и Ман.
Об этом, вероятно, знает Завадский, который может точно сказать, каково было то показание Манасевича о взятке, на которое я ссылаюсь. Показание, по-видимому, было не прямое и без свидетелей»... Председатель: Т. Милюков: Я не знаю цифры. Председатель: Вы говорите о взятке от Рубинштейна? Милюков: Это показание, которое Манасевич давал уже после ареста. Я не помню подробностей, но дело шло о деньгах, им фактически полученных. Председатель: Для чего? Милюков: Как он намекал на следствии, предназначенных для передачи по начальству; это Завадский может точно сказать. Председатель: Вы говорите об истории с Татищевым?
Милюков: Совершенно верно. Говорят, было два показания: одно, которое он дал сначала, затем с ним случился припадок, показание было прервано; потом давалось другое показание, в более осторожных выражениях». Что же взятка была от Рубинштейна, арестованного пресловутой комиссией ген. Батюшина не без участия Манасевича-Мануйлова или от гр. Татищева, председателя Соединенного банка в Москве, которого пытался шантажировать «русский Ракомболь» — правда в обстановке, не исключавшей в свою очередь некоторой провокации в отношении «личного секретаря» председателя Совета министров со стороны директора деп. Свидетель, как будто, определенно подтвердил, что сведения, полученные им, имели ввиду дело Соединенного банка. Тут далеко было до «миллиона». Манасевич получил от татищевского зятя — тоже Хвостова, из рук в руки 25 тыс. Завадский, на которого пытался сослаться Милюков, не счел нужным вмешаться и разъяснить дело — по крайней мере стенограмма этого не отмечает. Завадский был прокурором судебной палаты в период следствия над Ман.
Он написал, как мы знаем, воспоминания и в них ни одним словом не подтвердил заверений обличителя с думской кафедры 366. Завадский, между прочим, рассказал, как произошло «освобождение», вернее изменение меры пресечения, принятой против обвиняемого — версия прокурора, непосредственного участника этого «освобождения», решительно разойдется с тем, что говорил думский политик, и что «все знали», как утверждал Родичев в Гос. Обвиняемый в такой мере чувствовал за собой «сильную руку», что, находясь в предварительном заключении, на допросах грозил следователю и прокурору палаты. Но прокурор протестовал, и Макаров больше не заводил речи об освобождении Манасевича. Но судьба распорядилась по-иному. В период следствия Ман. По заключению экспертов обвиняемый мог оправиться от удара только при условии заботливого ухода. В виду неудовлетворительности больницы в доме предварительного заключения Завадский пошел навстречу предложению судебного следователя Середы освободить Ман. Так было. Повесть о «миллионе», который хотели получить с Рубинштейна, обвиняемого в государственной измене по иной версии этот «миллион» превратился в уплату 100 тыс.
Она далеко выходит за пределы темы, поставленной речью 1 ноября. Нам придется в коротких словах ее коснуться ниже при характеристике сплетен вокруг имени банкира Рубинштейна, как одного из проводников сепаратного мира. Совершенно очевидно одно, что эта повесть не может быть спаяна со Штюрмером и в гораздо большей степени находилась в связи с тем, что делалось в недрах самой батюшинской комиссии, состоявшей в ведении начальника штаба верховного главнокомандующего 367. Разве не политическим выпадом надо считать голословное утверждение, что власть «сознательно» предпочитала «хаос и дезорганизацию» в тылу, зная, что это «может служить мотивом для прекращения войны»? Милюков говорил, между прочим, что «на почве общего недовольства и раздражения власть намеренно занимается вызыванием народных вспышек», — делается это путем провокации: «участие департамента полиции в последних волнениях на заводах доказано». Если бы мы занялись характеристикой деятельности департамента полиции старого режима, мы неизбежно натолкнулись бы на раскинутую им сеть провокации. Это была исконная черта охранной политики, рожденная отнюдь не во времена специфического искания пути к сепаратному миру 368. Столь же изначальна была как бы органическая связь провокации с крайними революционными течениями. Элементарен был бы однако тот, кто поставил бы здесь знак идентичности. Лидер думской оппозиции был плохо осведомлен о течениях в рабочем движении и как он не разобрался в февральских днях, предшествовавших революции 369 , так неверно оценил он и то, что происходило на петербургских заводах в дни «последних волнений», предшествовавших его выступлению в Думе.
Если Милюков считал «доказанным» участие в них департамента полиции, то столь же несомненным было и влияние «ленинского подполья» на октябрьские стачки политического характера с протестом против военно-полевого суда над матросами и т. Эти волнения ознаменовались зловещим явлением присоединения к бастующим солдат 181 пехотного полка и последовавшей затем «крупной свалкой с полицией» 370. Французский посол, осведомленный директором автомобильного завода «Рено», узнал об этом раньше председателя Совета министров и с волнением информировал Штюрмера, что войска стреляли в полицейских. Штюрмер на это ответил, что «репрессия будет беспощадная». Министр торговли и промышленности Шаховской довольно точно и определенно охарактеризовал движение во всеподданнейшем докладе, в полном согласии с формулировкой, данной и в «Бюллетене» так называемой «рабочей группы» при военно-промышленных комитетах. Конечно, можно было идти дальше и считать с некоторым даже правдоподобием, что политическая забастовка октябрьских дней прошла при содействии не только полиции, но и немецкой агентуры в соответствии с теми директивами, о которых говорил документ из «Желтой книги» и на который ссылался думский обличитель правительства. Едва ли отсюда будет вытекать однако неизбежным логический вывод, что октябрьская волна стачек протекала при сознательном попустительстве правительства в лице Штюрмера и Протопопова. Кто заглянет в переписку Царя и Царицы, тот увидит, какое огромное место занимает в этой переписке вопрос об организации тыла и в частности продовольствия. С чувством какого-то отчаяния Николай II писал жене 20 сентября 16г. Сегодня Алексеев дал мне письмо, полученное от милейшего кн.
Оболенского, председателя по продовольствию б. Он открыто признается, что они ничем не могут облегчить положение, что работают они впустую, что министерство земледелия не обращает внимания на их представления, цены все растут, и народ начинает голодать. Ясно, к чему может привести страну такое положение дел. Старый Шт. Я не вижу иного выхода, как передать дело военному ведомству, но это также имеет свои неудобства. Самый проклятый вопрос, с которым я когда-либо сталкивался. Я никогда не был купцом и просто ничего не понимаю в этих вопросах о продовольствии и снабжении». По словам Протопопова, при первом же его докладе в качестве министра, Царь просил его познакомиться с продовольственным вопросом и с продовольствия начинать каждый из последующих докладов. С первого дня, как Царь принял бразды верховного командования, А. Ею же 29 августа измышлен проект посылки «свитских» на заводы и фабрики для того, чтобы узнать нужды рабочих: пусть знают, что «не одна Дума сует свой нос во все» 371.
На Хвостова возлагаются особые надежды показания Белецкого , — он обещал открыть продовольственные лавки для рабочих в фабричных районах. Он бы сунул нос повсюду, накинулся бы на купцов, которые плутуют и запрашивают невозможные цены... Наш Друг встревожен мыслью, что, если так протянется месяца два, то у нас будут неприятные столкновения и истории в городе. Я это понимаю, потому что стыдно так мучить бедный народ, да и унизительно перед нашими союзниками. У нас всего очень много, только не желают привозить, а когда привозят, то назначают цены, не доступные ни для кого. Почему не попросить его взять все это в руки месяца на два или хоть на месяц? Он бы не допустил, чтобы продолжалось мошенничество. Он превосходно умеет приводить все в порядок, расшевелить людей, но не надолго». Мы видим, что и «наш Друг встревожен» и подает совет через «видения», ему представившиеся. Происходило, по словам А.
Ему ночью было вроде видения — все города, железные дороги и т. Недовольство будет расти, если положение не изменится. В сущности все можно сделать... Только не надо комиссии, которая затянет все дело на недели, надо, чтобы это было немедленно приведено в исполнение». В ответ на письмо мужа о том отчаянии, в которое его повергает продовольственная разруха, А. Так часто у Него бывают здравые суждения, которые не приходят другим на ум — Бог вдохновляет Его, и завтра я тебе напишу, что Он сказал 373. Он говорит, что дела теперь пойдут лучше, потому что Его меньше преследуют — как только усиливаются нападки на Него, так все идет хуже».
У нас сейчас нередко принято считать, что к началу 1917 года были накоплены достаточные силы для разгрома Германии, но грянула февральская революция и запланированное на лето наступление не состоялось. Стоит познакомиться с тем, что сказал Милюков, чтобы понять, что не все было так просто. Следом, с жесткой критикой правительства выступит Пуришкевич, который вообще был видным монархистом.
Так что, когда высказывается мнение, что Милюков своей речью в первую очередь хотел укрепить положение оппозиции, можно сказать, что, конечно, лидер кадеров стремился и к этому. Но в стране на самом деле творился бардак, который невозможно было объяснить ничем, кроме полной безалаберности или … Опорой трона к концу 1916 года перестали быть даже те, кто всегда его поддерживал. В предательстве напрямую обвиняли императрицу. Процветало взяточничество, прикрываемое ссылками на Распутина. Доходили ли до него те деньги, которые со ссылкой на него брали чиновники, заявлявшие «Понимаете, мы же должны платить Грише».
Какие конкретные обвинения содержались в речи П. Н. Милюкова «Глупость или измен
Распространению эпидемии шпиономании способствовало несколько обстоятельств. Массовая культура с довоенного времени криминализировала и детективизировала общественное сознание, тайные агенты рисовались вездесущими и неуязвимыми. К тому же, несмотря на поражения эпохи Русско-японской войны, страна ждала только известий о победах с театра военных действий. К неудачам на фронте общественное мнение не было готово. Храбрая российская армия просто не могла не побеждать врага, поэтому военные неудачи «объяснялись» прежде всего происками шпионов и диверсантов. За шпионаж военные власти казнили сотни людей, вина которых часто не была доказана. Среди них было немало этнических немцев и евреев. Но главным агентом врага был назван русский столбовой дворянин, бывший жандармский офицер С. Мясоедов, служивший во время войны в армейской разведке.
В итоге речь переписывали вручную, за один ее экземпляр платили 25 рублей средняя зарплата рабочего была 37,5 рублей , а за возможность прочитать ее - 10 рублей.
Понятно, что эта речь была рассчитана отнюдь не на широкие народные массы - исключительно на круг вполне обеспеченных граждан, готовых к политической активности. Причем сам Милюков демонстративно опасался за свою безопасность и три следующих дня ночевал в английском посольстве. После речи Милюкова последовала попытка внести раскол в правительство. После выступления в Думе военного министра Шуваева и морского министра Григоровича им устроили овацию, а Милюков как и многие другие подошел, чтобы пожать им руки. От них требовали едва ли не организовать переворот против Штрюмера. Под двойным давлением со стороны Земгора и Думы Николай II отправил председателя совета министров в отставку, назначив на его место Александра Федоровича Трепова.
Ведь с трибуны Парламента императрица объявлена изменницей народу, предательницей России, а Дума? Между тем, речь эта была откровенно демагогической, а брошенные Милюковым обвинения абсолютно бездоказательными.
Даже соратник Милюкова по Прогрессивному блоку правда, более правых взглядов националист В. Шульгин счел их неубедительными. А социалист В. Бурцев, при полном сочувствии к речи Милюкова, дал ей еще более определенную оценку: «Историческая речь, но она вся построена на лжи». Впоследствии мы узнали, что оно выступление Милюкова - А. Какое преступное легкомыслие», - вспоминал П. Сам же Милюков, давая впоследствии объяснения, признал, что у него не было никаких данных в пользу тех обвинений, которые он озвучивал, и на деле он сказал не меньше, как тогда казалось слушателем, а много больше, чем знал на самом деле. Но дело было не в частностях.
Никто о них не думал. В страну с думской трибуны было брошено по адресу власти слово "измена". Было дано подтверждение, по внешности веское, зловещим слухам, роившимся в народе. Этого слова как будто только и ждали». Действительно, мало кто тогда хотел устанавливать истину - достаточно было того, что речь Милюкова отвечала настроениям революционизировавшегося общества, ей хотели верить и безоговорочно верили, переписывали и перепечатывали, «дополняли» и «усиливали». Дошло до того, вспоминал жандармский генерал А. Спиридович , что даже «монархист Пуришкевич с помощью своего санитарного поезда развозил по фронту целые тюки этой речи».
Ненавистные обществу министры были тогда удалены до созыва Думы. Был удален Сухомлинов, которого страна считала изменником голос слева: "Он и есть". И в ответ на требования народных представителей в заседании 28 июля Поливанов объявил нам, при общих рукоплесканиях, как вы помните, что создана следственная комиссия и положено начало отдаче под суд бывшего военного министра. И, господа, общественный подъем тогда не прошел даром: наша армия получила то, что ей было нужно, и во второй год войны страна перешла с тем же подъемом, как и в первый. Какая, господа, разница, теперь, на 27-м месяце войны, разница, которую особенно замечаю я, проведший несколько месяцев этого времени за границей. Мы теперь перед новыми трудностями, и трудности эти не менее сложны и серьезны, не менее глубоки, чем те, перед которыми мы стояли весной прошлого года.
Речь П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы.
Монархисты из России покушались на жизнь лидера кадетов Павла Милюкова. Мотивы преступления тянулись из предреволюционного 1916 года, когда Милюков с думской трибуны подверг резкой критике российское правительство, попутно задев саму императрицу. Наиболее суровые обвинения в измене Милюков адресовал Распутину, императрице Александре Федоровне и Борису Владимировичу Штюрмеру, премьер-министру с января 1916 года. " В начале Декабря 1916 года, когда вся армия замерла на оборонительной позиции, старший адъютант штаба вверенной мне дивизии принес кипу листов газетного формата. На них в нескольких столбцах была напечатана речь Н.Н. Милюкова, произнесенная 1 Ноября.
Записка правых в 1916 году
Господа, вы все знаете, что это не так и что люди, арестовавшие Манасевича-Мануйлова и не спросившие Штюрмера, были за это удалены из кабинета. Нет, господа, Манасевич-Мануйлов слишком много знает, чтобы его можно было арестовать. Штюрмер не арестовал Манасевича-Мануйлова аплодисменты слева, голоса «Верно». Родичев с места: «К несчастью, это правда». Вы можете спросить: кто такой Манасевич-Мануйлов? Почему он нам интересен? Я вам скажу, господа. Манасевич-Мануйлов — это бывший чиновник тайной полиции в Париже, известная «Маска» «Нового Времени», сообщавшая этой газете пикантные вещи из жизни революционного подполья.
Но он, что для нас интереснее, есть также исполнитель особых секретных поручений. Одно из этих поручений вас может заинтересовать сейчас. Несколько лет тому назад Манасевич-Мануйлов попробовал было исполнить поручение германского посла Пурталеса, назначившего крупную сумму, говорят около 800 000 руб. Я очень рад сказать, что сотрудник «Нового Времени» вышвырнул Манасевича-Мануйлова из своей квартиры и Пурталесу стоило немало труда затушевать эту неприятную историю. Вот, личного секретаря министра иностранных дел Штюрмера, господа, на какого рода поручения употребляли не так давно голоса слева: «Верно», продолжительный шум. Покорнейше прошу прекратить шум. Почему этот господин был арестован?
Это давно известно и я не скажу ничего нового, если вам повторю, то, что вы знаете. Он был арестован да то, что взял взятку. А почему он был отпущен? Это, господа, также не секрет. Он заявил следователю, что поделился взяткою с председателем совета министров. Родичев с места: «Это все знают». Голоса: «Дайте слушать, тише» , Председательствующий.
Прошу г. Манасевич, Распутин, Штюрмер. В статье называются еще два имени — князя Андронникова и митрополита Питирима, как участников назначения Штюрмера вместе с Распутиным шум. Позвольте мне остановиться на этом назначении подробнее. Я разумею Штюрмера министром иностранных дел.
Глупость или измена?
Милюков выступает в Четвертой Государственной Думе. Петроград, 1916 год Как случилось, что носившая вполне ситуативный характер и тактически приуроченная к остроте текущего момента речь лидера легальной думской оппозиции оказалась своеобразной прелюдией событий февраля 1917 года? Ее главный удар был направлен на премьера Бориса Штюрмера, однако лидер кадетов, по его собственному признанию, рискнул «идти дальше и выше фигурантов «министерской чехарды», вскрыть публично «темные силы», коснуться «зловещих слухов», не щадя и того источника, к которому они восходят», то есть императрицу Александру Федоровну и царскую чету как таковую. Он понимал, что его речь могла вызвать резкую реакцию верховной власти, повлечь за собой роспуск Думы и т. Сессия Думы открылась 14 ноября 1916 года речью председателя Михаила Родзянко, говорившего об армии, союзниках и войне до победного конца. Штюрмер и члены его правительства заранее знали о предстоящей обструкции и, не дожидаясь ее, покинули зал сразу после речи Родзянко.
Последующие прения поначалу носили рутинный характер. С критикой либералов выступали социал-демократы меньшевики , свою неутомимую борьбу «с немецким засильем» продолжали правые, витийствовал Александр Керенский. Даже очередная декларация Прогрессивного блока, озвученная октябристом Сергеем Шидловским, оказалась скучной и невыразительной, в ней были опущены все «острые места». Декларация обвиняла министров в «неосведомленности», «некомпетентности» и враждебном отношении «к общественности», требовала скорейшего суда над бывшим военным министром Владимиром Сухомлиновым, которому вменялось в вину плохое снабжение армии, жаловалась на притеснение печати.
В 1902—1905 годах во время вынужденной эмиграции он сблизился с социалистами разных оттенков. Революционеры привили Милюкову почти ленинскую непримиримость к власти и категоричность в догматичных требованиях. Затянувшийся на долгие годы звездный час Павла Милюкова настал осенью 1905 года, когда из историка он превратился в лидера Конституционно-демократической партии Народной свободы и повел, как ему казалось, «самоотверженную и принципиальную борьбу за конституционные идеалы» с самодержавной монархией, как будто бы исчерпавшей собственный творческий потенциал. Бомбистам, террористам, новорожденным в мутной пене первой русской революции ленинцам-сталинцам кадетский вождь отводил роль статистов. В 1906—1907 из-за думских кулис он руководил кадетскими обструкциями правительства, а после избрания в III Думу в 1907 претендовал на статус лучшего специалиста по внешней политике от думской оппозиции. На фото: Павел Николаевич Милюков в 1910 году Будем честными: из наших думцев мало кто сделал больше для последовательного и методичного разрушения русской гражданской свободы, так трудно укоренявшейся в Московской Руси и Российской империи. И вся деятельность Милюкова оказалась направлена на превращение Думы в легальный центр по навязыванию правительству собственной воли. Милюков страстно и непременно хотел, чтобы государственное устройство Отечества любой ценой отвечало усвоенной им в студенческие годы схеме, и доктрину любил больше, чем Россию. Историк, мечтавший о тоге сенатора, удивительным образом оказался слеп. Он не видел, а потому и не ценил бесспорных достижений российской власти к началу ХХ века: эффективного местного самоуправления, состязательного и независимого гласного суда, выдающейся академической школы и уникального высшего образования, устойчивого экономического роста и крепкой кредитно-финансовой системы, выдержавшей натиск русско-японской войны и революционных беспорядков 1905 года. Даже манифест 17 октября 1905 года Милюкова скорее раздосадовал, чем удовлетворил. Отсюда и его совершенно противоестественные, казалось бы, слова, публично произнесенные после 17 октября в одной из московских рестораций в адрес правительства Сергея Витте: «Ничто не изменилось, война продолжается». Доктринёр в силу одержимости, как правило, не замечает изменения жизненных реалий. Неграмотность и глубокая социальная отсталость большинства думских избирателей лидера кадетской партии совершенно не волновали. В угаре бессмысленного противостояния своих единомышленников с правительством он непростительно пропустил появление подлинной русской конституции. Основной свод законов 1906 года гарантировал России сохранение и укрепление принципиальных ценностей гражданской свободы: правовую преемственность власти, незыблемость института частной собственности и представительных учреждений, неприкосновенность личности и независимость судебной власти, а также свободу вероисповедания, дальнейшее развитие местного самоуправления и частной инициативы во всех областях жизни. Жизненно важная столыпинская программа превращения стиснутого веками общинной уравниловки русского крестьянина в самостоятельного частного хозяина и гражданина тоже оставила Милюкова равнодушным. Ученик Ключевского напрочь забыл до сих пор актуальные строки из письма Николая Мордвинова императору Александру I: «Государь, никогда общественное благо не может зиждиться на частном разорении». Однако Милюков не понял не только столыпинского замысла. Он не оценил величия и самого Столыпина как личности, интуитивно чувствовавшего, что Россия остро нуждается в обновлении, но в обновлении творческом, хозяйственном, основанном на поощрении и преумножении частной инициативы с целью исцеления многовековой народной отсталости. Милюков же хотел эту отсталость эксплуатировать в узкопартийных целях, поэтому отказался от сближения своей партии с властью, цинично заявив Столыпину: «Если я дам пятак, общество готово будет принять его за рубль, а вы дадите рубль, его и за пятак не примут». К сожалению, вплоть до марта 1917 года Милюков так и продолжал давать российскому обществу пятаки, выдавая их за полновесные рубли. Столыпин хотел дать трудолюбивому крестьянину охраняемую законом частную собственность, нашему хлеборобу до начала ХХ века неведомую, эту твердую «основу культуры и порядка в деревне», как о том говорил ближайший столыпинский единомышленник Александр Кривошеин. Милюков же мечтал наделить малограмотный, малорелигиозный, крещённый, но не просвещённый русский народ… ответственным перед Думой Советом министров, будучи убежденным в обоснованности думских амбиций на право управления. Столыпин думал о реальной жизни и пользе, Милюков — о голой схеме.
Хвостов объявил «борьбу с дороговизной» и «борьбу с немецким засильем». Он хотел перераспределения собственности, предлагал отнять ее у немцев. У него ничего не получалось, потому что реальных механизмов решения этих проблем не было. Если немецкую собственность вычислить было сложно, то с дороговизной бороться — еще сложнее. Трепов же не любил политические лозунги. Он не был сторонником борьбы с оппозицией и считал, что с ней можно вести диалог на какой-то деловой основе — например, на почве доведения войны до победного конца. В конце концов Трепов одержал победу над заигравшимся Хвостовым, который закончил тем, что затеял убийство Распутина, чтобы у оппозиции не было повода обвинять «темные силы» в безответственном влиянии на верховную власть. Убить не получилось, заговор быстро раскрылся, а Хвостова отправили в отставку. Насколько серьезной была подготовка покушения? Это была такая же демагогия? В том-то и дело, что это все осталось на уровне разговоров. Люди, с которыми он договаривался, тут же эту информацию предали огласке. С начала 1916 года вплоть до ноября Трепов — неформальный лидер в правительстве, а в ноябре после отставки Штюрмера он стал премьер-министром. Основная политическая фигура 1916 года — Трепов. Теперь о том, что происходит в общественных кругах. В Госдуме большинство — это оппозиционно настроенный Прогрессивный блок. Его основной лозунг — создание «министерства доверия», то есть правительства общественного согласия. Как говорится, за все хорошее против всего плохого. Это позволило блоку собрать вокруг себя максимально широкие оппозиционные круги от радикально-либеральных до умеренно-либеральных партий. От Милюкова до небезызвестного националиста Василия Шульгина. Очень важно отметить, что этот лозунг деструктивный. Студент раздает революционные газеты москвичам. Потому что блок за все время так и не смог согласовать единого списка кандидатов на те или иные посты в рамках «министерства доверия». Их логика была такова: царь должен кого-то назначить, а мы уже решим, пользуется этот человек нашим доверием или нет. Это типичный политический шантаж. Вот одна из основных причин министерской чехарды, начавшейся с 1915 года. Царь периодически хотел удовлетворить оппозицию, но ничего не получилось. Так она наращивала свой политический вес и ни за что не несла ответственности. Прогрессивный блок на самом деле не хотел входить в правительство и формировать его, боясь ответственности. Во время войны не каждый на такое способен. Совершенно верно. Параллельно с идеей «министерства доверия» существовала идея, с которой обратились к царю великие князья. Речь шла о создании «ответственного министерства», в чем их различие? Эта идея высказывалась задолго до того, как ее предложили великие князья. Более того, она была одним из основных лозунгов кадетской партии, входила в программу-минимум почти всех социалистических партий. В 1915 году возникла более расплывчатая идея «министерства доверия», ее восприняли как более умеренную, но это не так. Что такое реализация принципа «ответственного министерства» в 1916 году? Снести царское правительство, попытаться сформировать правительство думского большинства. Это сделали в 1917 году, и все сразу развалилось. Кадеты понимали, что если их призовут в правительство, то они не справятся, и при этом опасались, что могут призвать более умеренных либералов и у них что-то получится. Поэтому было принято решение отказаться от собственной идеи «ответственного министерства» и блокировать любые соглашения с властью. Еще очень важный момент: бытует стереотип, что к 1917 году в России сформировались мощные партии и именно они пришли к власти. Ничего такого не было. Думские фракции практически не опирались ни на какие всероссийские партийные структуры. А что было? После революции 1905 года развал наблюдается во всех партиях, от черносотенцев до большевиков. К началу Первой мировой войны у большевиков на всю Россию насчитывалось несколько тысяч человек, но они были самой дисциплинированной партией. На чьи данные вы опираетесь?
«Речь П Н Милюкова на заседании Государственной Думы»
Какие факторы обеспечили относительно быстрый перевод экономики страны на военный лад? Как повлияла затяжная война на жизнь людей и их психологию? Охарактеризуйте отношение различных политических партий к войне. Какие явления в жизни русского государства того времени получили название «распутинщины»?
Мы теперь перед новыми трудностями, и трудности эти не менее сложны и серьезны, не менее глубоки, чем те, перед которыми мы стояли весной прошлого года. Правительству понадобились героические средства для того, чтобы бороться с общим расстройством народного хозяйства.
Мы сами те же, что прежде. Мы те же на 27-м месяце войны, какими были на 10-м и какими были на первом. Мы по-прежнему стремимся к полной победе, по-прежнему готовы нести необходимые жертвы и по-прежнему хотим поддерживать национальное единение. Но я скажу открыто: есть разница в положении.
Милюкова тотчас же на пол повалил врач Александр Аснес, а в зале сразу же поднялась паника, многие бросились к выходу. Не растерялся только Набоков, который набросился на человека с револьвером и попытался его обезоружить, сначала выбив у того оружие, а затем навалившись на стрелявшего всем телом. Однако заговорщиков оказалось двое, и второй, Таборицкий, в попытке освободить товарища, трижды выстрелил в спину Набокова. Одна из этих пуль попала прямо в сердце политика. Затем Таборицкий добрался до гардероба, забрал свою верхнюю одежду и уже приближался к выходу из здания, когда какая-то женщина опознала в нем убийцу, после чего Таборицкого скрутила толпа.
Кроме Набокова, который скончался на месте, беспорядочной стрельбой во время покушения было ранено также девять человек, в том числе председатель берлинской милюковской группы партии кадетов Лев Эльяшев, один из редакторов газеты «Руль» Август Каминка и врач Александр Аснес. Первого из нападавших, Шабельского, успели задержать еще в зале. Обоих убийц сразу же передали полиции, которая быстро прибыла на место преступления.
С началом войны любимыми занятиями патриотически настроенных обывателей стали поиск шпионов и обличение немцев.
Всюду искали шпионов, а вражеские аэропланы встревоженные наблюдатели «видели» даже над... Уралом и Казахстаном. Германская разведка действительно была довольно эффективной, но народная молва представляла ее всемогущей. Распространению эпидемии шпиономании способствовало несколько обстоятельств.
Массовая культура с довоенного времени криминализировала и детективизировала общественное сознание, тайные агенты рисовались вездесущими и неуязвимыми. К тому же, несмотря на поражения эпохи Русско-японской войны, страна ждала только известий о победах с театра военных действий. К неудачам на фронте общественное мнение не было готово. Храбрая российская армия просто не могла не побеждать врага, поэтому военные неудачи «объяснялись» прежде всего происками шпионов и диверсантов.
Файл:Milukov speech(1).ogg
Монархисты из России покушались на жизнь лидера кадетов Павла Милюкова. Мотивы преступления тянулись из предреволюционного 1916 года, когда Милюков с думской трибуны подверг резкой критике российское правительство, попутно задев саму императрицу. 1 ноября 1916 года (14 ноября по н. ст.) была произнесена одна из самых знаменитых речей в российской истории. На трибуну Государственной думы поднялся седой румяный господин в очках. Это был лидер конституционно-демократической партии Павел Николаевич Милюков. 1 (14) ноября 1916 года депутат и лидер кадетской партии Павел Милюков произнес в Государственной думе свою знаменитую антиправительственную речь: «Глупость или измена?».
100 лет назад Павел Милюков произнёс знаменитую речь в Госдуме
- ИЗ РЕЧИ П. Н. МИЛЮКОВА, ПРОИЗНЕСЕННОЙ НА ЗАСЕДАНИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ. 1 НОЯБРЯ 1916 г
- «Для меня назначались эти пули, но я жив, а ты лежишь без дыханья»
- «Глупость или измена?» — Документ
- Читайте также
- Записка правых в 1916 году: ru_history — LiveJournal
«Речь П Н Милюкова на заседании Государственной Думы»
10 ноября на его место был назначен А. Ф. Трепов, и сессия прервана до 19-го, чтобы дать возможность новому премьеру осмотреться и приготовить свое выступление. Из мемуаров ва. Выделите основные тезисы речи Милюкова? Приведите не менее трех тезисов. Речь П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы. 1 ноября 1916 г. Господа члены Государственной Думы. С тяжелым чувством я вхожу сегодня на эту трибуну. 1 ноября 1916 году Павел Николаевич Милюков, выступил перед тогдашними думаками с речью, направленной против премьер-министра Штюрмера и окружения Императрицы. Господа члены Государственной Думы. С тяжелым чувством я вхожу сегодня на эту трибуну. Вы помните те обстоятельства, при которых Дума собиралась больше года назад 19-го июля 1915 года: Дума.